– Полагаю, ты хотел сказать «от аневризмы», – прервал его мистер Фуллертон. – А получилась галиматья какая-то.

– Боже мой, ты вдруг хирургом заделался? Когда у меня самого будет анеклизма, я позвоню кому-нибудь другому.

– Аневризма.

– Будем считать, каждый остался при своем мнении. – Кентукки подмигнул мне и придвинулся ближе. – Просто хотел тебя развеселить, парень. Скажу моему работнику, чтобы к вечеру привез вам бесплатно молока и сливок. Как идея? Привет от меня родителям.

– Спасибо, Кентукки. Спасибо, мистер Фуллертон.

– Не советую прогуливать школу, ребята. – Адвокат кивком показал на своего приятеля. Весьма прозрачный намек.

Оба улыбнулись и отправились по своим делам. Едва мужчины скрылись из виду, я заметил, что наша официантка, Фрэнсис Дэниелс, смотрит на нас, не отрываясь. Она была так бледна, словно только что увидела привидение.

– Что с вами, Фрэнсис? – спросила Андреа. – Они ведь оплатили счет.

Маленькая женщина подошла ближе и оперлась о стол, чтобы не упасть. Ее руки тряслись. Между пальцев она стискивала сложенный листок бумаги.

– Это… Это вам. – Она уронила бумажку и поспешно юркнула за двойные двери, ведущие на кухню.

Мы с Андреа пару секунд смотрели друг на друга, словно время замедлилось. Затем одновременно рванулись схватить скомканную записку, оставленную Фрэнсис. Андреа опередила меня, развернула листок и прочла. Ее оливковая кожа сменила цвет.

– Что там?

Вместо ответа она вручила сообщение мне. Я взял его дрожащими пальцами и пробежал глазами по корявым строкам. Как будто ребенок писал.

Вы оба должны прийти к Заливной яме.

Немедленно.

Вы должны явиться туда не позднее чем через час,

иначе к заходу солнца ваши матери будут мертвы.

Если пойдете в полицию, к заходу солнца они будут мертвы.

А перед тем я с ними немного развлекусь.

Обещаю.

Кровь бросилась мне в голову. В ушах зашумело так, что почти перекрыло гул голосов в закусочной. Я чувствовал на себе взгляд Андреа, однако не мог оторваться от жуткого и сумбурного текста послания. Заливная яма. Весь город знал этот небольшой пруд в низине, куда отводили стоки одной из самых больших секций Трясины. Вода почти постоянно низвергалась из дренажной трубы, проложенной под дамбой. По дамбе проходило внутриштатное шоссе SR58. Всякий, кто направлялся по деревянным мосткам к государственному парку «Вудс-бай» посмотреть на аллигаторов, приезжал сюда именно по шоссе SR58.

– Дэвид? – шепотом окликнула меня Андреа.

Я наконец оторвал глаза от записки и посмотрел на подругу. Страх сдавил грудь.

– Что будем делать?

Андреа вместо ответа выхватила бумажку из моих рук и встала из-за стола. Она вся дрожала от ярости. И прежде чем я успел вмешаться, решительно направилась к двойным дверям и юркнула на кухню, как Фрэнсис. Я запоздало бросился следом и оказался у дверей как раз тогда, когда они снова закрылись. Я толкнул засаленные створки и вошел.

На кухне стоял шум: гремели кастрюли и противни, лопаточки скребли по сковородкам, шипел пар, гудел огонь на гриле, люди разговаривали, перекрикивая друг друга, – передавали заказы и орали «Заказ на выдачу!». Я разглядел Андреа в дальнем углу, где было чуть потише. Она трясла запиской с угрозами над головой Фрэнсис, которая сидела, съежившись, на пластиковом стуле.

– Кто вам это передал? – кричала Андреа.

Фрэнсис мотала головой, глядя в пол и сжав руки между ритмично колотящихся друг о друга коленей. Я много лет знал эту женщину – по крайней мере внешне, – однако никогда не видел такой. Взрослая женщина была напугана, как ребенок.

– Фрэнсис, – произнес я умиротворяюще и коснулся ладонью плеча Андреа. Та наконец опустила руку с запиской, занесенную над головой бедняжки подобно гильотине. – Вам кто-то угрожал? Тот, кто передал послание?

– Я не могу сказать, – пробормотала она. Мы едва разбирали ее слова посреди царящей на кухне какофонии. – Он грозился убить меня и всю мою семью. Пожалуйста, уходите.

В тот момент я с ужасом понял: женщина, которой больше тридцати лет, а может, и все сорок, перекладывает тяжкую ношу на подростков в два раза младше нее. Я ощутил одновременно жалость и отвращение.

– Брось, – сказал я подруге, мягко потянув ее за руку. – Идем отсюда.

Она выдернула руку и опять набросилась на Фрэнсис.

– Так значит, мы теперь должны пойти и погибнуть? Чтобы уберечь вашу семью? Это был Коротышка Гаскинс? Ну?

Она выстреливала вопросы один за другим – ни один человек на свете не успел бы ответить. Не говоря уж об этой испуганной мыши.

– Идем же, – настаивал я, вдруг отказавшись от обвинений в трусости. Возможно, я получил предостережение из далекого будущего, когда сделал бы все что угодно – да, что угодно! – для того, чтобы защитить своих детей. – Мы и так прекрасно знаем, кто он. Выбора нет. Идем.

Андреа отступила, признав поражение.

– Простите, мисс Дэниелс. Простите. – Она перевела взгляд на меня. На ее лице читались такие отчаяние и ужас, что я едва не сдался. Почти решился рискнуть и пойти в полицию. Тем не менее я видел суть ситуации и чувствовал, что в полицию обращаться нельзя. Придется позволить Коротышке манипулировать нами, пока однажды не отыщется способ положить этому конец.

– Идем, – поторопил я Андреа. Непонятно откуда взялось немного храбрости. – Если прямо сейчас не выйдем, то опоздаем.

Я собрался с духом, приготовившись к спору, однако подруга не стала возражать и молча кивнула. Мы были на одной волне.

– Простите, мисс Дэниелс, – повторила Андреа в последний раз и вручила мне записку, словно больше не могла выдерживать ее тяжесть. Выходя из кухни, я скомкал бумажку и засунул в карман.

3

Мы сбежали от Фуллера. Мне было очень стыдно, и я понимал, что навлекаю на себя неприятности, но мы оба согласились, что если попросим копа нас подвезти, то это, вероятно, подойдет под определение «сообщить в полицию», а Гаскинс нас предупреждал. У главного входа в закусочную мы посовещались, глядя сквозь стекло на Фуллера, читавшего газету, затем вернулись на кухню и улизнули через заднюю дверь. Разрешения не спрашивали; просто взяли и прошли.

Оттуда было легко прошмыгнуть переулками к ближайшей остановке, заскочить в автобус и покинуть Самтер. К счастью, маршрут проходил мимо дорожной развязки в сторону Фрайара (там в магазине на заправке продавали все, от бит для крикета до презервативов, и, само собой, обычные продукты, типа хлеба и молока), а оттуда до Заливной ямы оставалось примерно полмили. Мы проделали этот путь и за десять минут до назначенного времени уже стояли на узкой дорожке, которая вела от шоссе SR58.

– Успели, – негромко произнес я. По пути мы в основном молчали; страх оказался лучшим средством