- Долго у товарища Задорожного?

- Так, три месяца уже, товарищ майор.

- Богомолов, с тобой что?

- С Брянска я, - буркнул тот. - Учился в педагогическом, был комсоргом потока, после окончания ВУЗа в городской райком комсомола перевели, был инструктором, руководителем отдела по работе с заводской молодёжью.

- Почему не в армии?

- Так летом сорок первого со сломанной рукой маялся, да ещё и воспаление лёгких подхватил. Потом немцы понаехали, мы в последний момент документацию сожгли и в лес подались.

- Звучит не очень, товарищ майор, - вставил Ермаков. - Мы с Валькой часто на контрах, потому как скотина он редкая, не буду объяснять почему, что да как, но в остальном парень нормальный. В армию действительно по болезни не попал. В партизанах не трусил, воевал как уж смог.

- Ну, спасибо тебе, родной, - проворчал Богомолов.

- Давно у Задорожного, Валентин?

- Гена после меня уже пришёл.

- Получается, что местные только вы, Софья Николаевна.

- Получается так, - слабым голосом отозвалась женщина. - Родом с Локтя. Сыну Павлику в мае сорок первого восемнадцать исполнилось, взяли на фронт, погиб под Киевом, похоронку прислали. С мужем в сорок расстались, он в отделе народного образования работал, уехал на Урал с молодой женой. Работала завучем в общеобразовательной школе, преподавала физику и биологию. А директриса у нас, Анна Вениаминовна Воскобойник была, она попутно русский язык и литература вела.

- Что о ней скажите?

- До войны была обычная женщина. Не хочу напраслину на неё возводить, и муж был нормальный, на спиртзаводе инженером работал. Немцы пришли, обоих словно подменили - зверями стаи. Мне Анна Вениаминовна в упрёк ставила, дескать ваш сын в Красной армии служил, как не стыдно? То, что они с мужем до прихода немцев в партии состояли это значит в порядке вещей. Не смогла я привыкнуть к новым порядкам, тошно было, стыдно за всё происходящее. Поговорила с бывшим учеником, тот свёл меня с подпольщиками а те с партизанами.

- Понятно, Софья Николаевна. Прошу простите, что поднимаю больную тему. Давно вы с Фёдором Вячеславовичем?

- В отряде я месяца четыре, а то, про что вы спросили примерно так же, - женщина вытерла слёзы.

- Извините, Софья Николаевна.

Все подавленно молчали.

- Через немцев, значит завтра пойдём, - сменил тему Зорин. – Кто-нибудь говорит по-немецки?

- Таких познаний у меня не имеется, - заявил Курицын. - Не было расположения к языкам, тройку в техникуме едва вытянул за красивые глаза.

- Нам и русского достаточно, - проговорил Тищенко.

Остальные тоже подтвердили, что немецкого не знают. Немного ли чести учить фашистский язык? Принужденно на кулаках можно любую мысль донести или при помощи пули, ей переводчик не нужен.

Третий день выдался сумрачным, каким-то промозглым, лето взяло перерыв, усилился ветер, носил по небу косматые тучи, упала температура, дождя не было, но воздух насыщала изморось, забиралась за воротник. Группа двигалась на восток, три часа по лесу, потом вдоль опушки не спуская глаз с околицы деревни, где стояли немецкие танки. Дорогу через поле они перебежали по двое, контролируя оба её конца, небольшое поле им пришлось пересекать ползком, а потом замереть высокой траве - по дороге проезжали немецкая колонна: несколько грузовиков крытых брезентом, замыкал её вездеход с полевым орудием. До ближайшего леса беглецы неслись как угорелые, потом опять лежали скрипя зубами. По полю трясся небольшой грузовичок с сотрудниками вспомогательной полиции. Партизаны двигались в колонну по одному, избегали шума, вертели головами как совы. На выходе из леса они упёрлись учиться с надписью на немецком «Внимание! минное поле». Им пришлось отступить за деревья, выходить в другом месте. Дальше тянулись столбы, три ряда колючей проволоки, в отделении стояли сторожевые вышки. «Внимание! запретная зона» извещали новые щиты.

- Надоели уже со своими ахтунгами, - проворчал Ермаков.

Скучать было некогда, напряжение висело в воздухе, каждый шаг в сторону мог стать последним. Концентрация немецких войск в районе была высокой, между деревнями курсировали мотоциклисты, штабные автомобили, на опушке стояли под чехлами самоходные артиллерийские установки, вокруг сновали техники в серых комбинезонах, неподалёку размещался палаточный лагерь, там же кипела жизнь. Часть пути партизанам удалось пройти по дну оврага, потом он очень некстати начал сглаживаться, порывы ветра доносили немецкую речь. Часть отряда Зорин оставил в кустах, обеспечивающих какое-никакое укрытие, взял с собой Курицына, они вдвоём поползли вперёд. В том месте, где овраг сходил на нет, произрастали хилые кусты, тоже не бог весть какая маскировка.

- Трясёт меня, что-то, товарищ майор, - глухо прошептал Роман и тоже поправился. - Не за себя, конечно, боюсь.

- Заткнись! - Вадим подтянул под себя ноги, стал приподниматься.

Занесло их, конечно, именно туда куда никак попадать не стоило: слева колючая проволока, за ней очередной военный объект, на переднем плане полуразвалившееся бревенчатое строение, справа тоже извивы колючей проволоки, но часовых не видно . До леса по прямой метров семьдесят - вот бы рвануть, полагаясь исключительно на русский авось.

- Побежали, товарищ майор, - прошептал Курицын. - Вроде нет никого.

Вдвоём-то имело бы смысл рвануть, но вот всей компанией, вместе с бабами - это вряд ли. Пока они перебегут..

Вадим услышал голоса, приложил палец губам, Роман понятливо кивнул, затаил дыхание. Со стороны бревенчатого строения показались трое солдат в форме вермахта: двое тащили за ручки деревянный ящик, третий нёс мешок, набитый каким-то железом. Дорожка проходила рядом, свернуть им было некуда, солдаты остановились передохнуть, опустили ящик, до них можно было доплюнуть. Тот, что был с мешком не стал терять время, поволок дальше свою ношу, скрылся за деревьями, остальные двое переводили дух, один из них был ефрейтором, другой обер-гренадерам.

- Тяжеловато-то, - сказал ефрейтор. - Почему нас заставили? Пленных нет? Могли бы местных согнать.

- Не кого сгонять, Рихард, - заявил его товарищ. – В этих деревнях только старики и женщины остались. Ничего, мы сильные, всё сделаем. Где Курт и Альфред?

- Следом идут, - объяснил Рихард. - У них ящики ещё тяжелее. Подождём?

- Нет уж, давай работать. Отнесем и пойдём на обед, а эти лентяи пусть возятся.

Солдаты подхватили ношу, потащили её дальше и вскоре скрылись за деревьями.

Вадим ждал, рядом с ним терпеливо сопел Курицын, послышался шум, подполз Ермаков.

- Мужики, ну сколько можно? Нет же никого, побежали.

- Гена, рот закрой и жди.

Через минуту показались ещё двое обер-ефрейтор и гренадер, они тоже тащили ящик, в котором что-то глухо брякало, отдуваясь проследовали мимо и исчезли за соснами.