Меня до сих пор пробирает дрожь, когда я вспоминаю тот осенний, солнечный день, когда мы с няней и с Петрушей гуляли в летнем саду. Петруша весело бегал по лужайке, играя с мячом. На ещё зелёной траве осень оставляла первые жёлтые следы. Иногда Петя подносил мне какой-нибудь листочек, воображая, что это цветок. Няня сидела на скамеечке и укачивала на руках Кити. Кажется, в тот момент, когда я думала, какая же у меня чудесная жизнь, я увидела на дороге В.К. прогуливающегося в обществе офицера, с которым не была знакома. Увидев меня, В.К. попрощался с офицером и направился в мою сторону.

Я присела в реверансе с досадой на то, что моё уединение нарушено. В отличие от Катрин, с лёгкость болтавшей с ним по-французски на любые темы, мне с трудом давалось общение с ним и я, насколько позволяли приличия, избегала его. Петруша тут же побежал к нам и одарил В.К. кленовым листком.

В.К. потрепал его по макушке и когда тот убежал, укоризненно покачал головой. Голос у него был очень печальный. Он сказал: жаль, что Андрей совсем не думает о семье. Я начала защищать мужа, но он перебил меня и быстро – он, вообще, говорит очень быстро − начал рассказывать про общество, в котором состоит мой муж. Я плохо поняла смысл этого союза, но не решалась перебить, а уж когда В.К. сказал, что жизнь Андрея и жизнь его семьи в опасности, мне стало так нехорошо, что я еле смогла стоять на ногах. В.К. предложил мне свою руку и отвёл на скамейку. В.К. сказал, что в моих силах спасти свою семью. Я должна наблюдать за Андреем и его окружением и, особенно за Коней, который стоит во главе их союза, и докладывать В.К. Когда он ушёл, солнечный свет померк для меня. Я отослала няню играть с Петрушей и заплакала. Как я смогу шпионить за своим мужем и его друзьями? Я не могла поверить, что все эти прекрасные люди замыслили погубить царскую семью. Я не понимала, ради чего это делается. Андрей никогда не говорил со мной на такие темы. В.К. ясно дал мне понять, что пощадит Андрея, если я буду сотрудничать. Я кончаю писать, глаза болят от слёз и хочется спать, но я уверена, что не усну эту ночь, как и предыдущую.

Алиса вытерла мокрые глаза. Теперь всё встало на свои места. И когда гадалка разговаривала с душой Мари, и та, вероятно, просила стать вместо неё осведомительницей великого князя.

Алиса заперла дневник в ящик и положила ключ на прежнее место. Вернулась в столовую и допила остывший кофе. И что теперь ей делать? Может, это расплата за платья и балы? А вот теперь как бы на каторгу не попасть. Хотя, нет, женщин на каторгу не посылали, они сами туда отправились. Правда, если Андрей уедет из Петербурга, а она станет осведомительницей вместо Мари, Андрея могут пощадить.

Хотя Алиса читала про допросы декабристов. Их допрашивали ночью, а перед этим не кормили. На допросе говорили, что их предали друзья. Декабристов держали в сырых казематах. И что, человек, который всё это придумал, кого-то пощадит? Конечно, нет! Великий князь, ставший императором, накажет и её, если она откажется от своей миссии.

Алисе стало холодно, она обняла себя за плечи, чтобы согреться, и вдруг поняла, что нужно делать.

Вернуться в оставленную жизнь.

Забрать с собой Стаса.

Родить своих детей.

И жить по своим правилам.

Если бы здесь была московская контора по переселению душ, бегом бы туда побежала.

А, может, ей стоит снова посетить мадам Кирхгоф и попросить отправить её и Стаса назад? Ведь умеет же та общаться с душами. Алиса уже протянула руку к звонку, чтобы вызвать Дуняшу, но в столовую вбежал маленький Петя. Бросился к ней, топоча ножками, и Алиса прижала мальчика к себе. Расцеловав в тёплые щёчки, поняла: никуда не сбежит. Сыграет эту роль до конца, чего бы это ни стоило.

До обеда Алиса промаялась, бесцельно слоняясь по особняку, то трогая какие-нибудь вещи, то останавливаясь перед картинами и находя в них что-то новое. Не было сил ни играть с детьми, ни ехать с визитами. Села за фортепьяно. Звуки, которые извлекали пальцы, были слишком грустными и ещё больше рвали душу. И сколько она не убеждала себя, что она не Мари и не обязана жить её жизнью, зеркала, у которых она останавливалась, показывали ей отражение чужой, но красивой женщины, которая даже после бессонной ночи выглядела прелестно.

К обеду немного отпустило, и Алиса решила рассказать всё Стасу. Вызвала Дуняшу.

− Мне нужно передать записку…

− Конечно, Мария Алексеевна, − с полуслова поняла горничная. − Только изволите послать меня за лентами. А оттуда совсем недалеко.

Алиса отправилась в кабинет, убеждая себя, что всего лишь напишет записку, но не станет читать дальше дневник. Ей нужны силы. Она макнула перо в бронзовую чернильницу и, своим почерком написала: «Мне нужно срочно увидеть тебя. Дай знать, когда будешь дома». Алиса позвонила и Дуняша забрала письмо. Девушка убрала заплетённую косу наверх, сняла фартук и переоделась в нарядное синее платье с белым кружевным воротничком. Интересно, какие отношения у Дуняши с денщиком? – подумала Алиса.

− Можешь не спешить, − сказала она девушке.

− Вы не ждёте ответа? – Дуняша потрясла письмом, которое собиралась спрятать за корсаж платья.

Алиса пожала плечами. Настроение было такое, что ничего толком не хотелось. Этот В.К. как его называла Мари, всё желание отбил.

Дуняша подошла ближе.

− Если князь Ковалёв будет на квартире, я поспешу с ответом, а если нет, дождусь его, − глаза Дуняши стали лукавыми. − Они прислали сказать, что сегодня обедать дома не будут. И ужинать тоже. У них какие-то дела.

Алиса кивнула. Она уже привыкла, что Дуняша называла Андрея «они». Понятно, какие у них дела: восстание приближается. Вспомнить бы ещё, когда император умер. Может, Стас помнит? Сейчас особенно важно это знать. Алиса даже не заметила, как ушла Дуняша.

− Приехала княгиня Трубецкая с визитом. Велите принять? – заглянул в комнату дворецкий.

Интересно, что понадобилось Катрин?

− Конечно, проведите в гостиную, я сейчас выйду. И велите подать чай.

Дворецкий поклонился и вышел. Алиса машинально пригладила на висках волосы и поспешила в гостиную. Женщины обнялись, Катрин выглядела бледной и встревоженной. В очень простом сизом платье с жемчужными серёжками в ушах, она вовсе не казалась княгиней. Казалось, она усилием воли держит себя в руках.

− Что-то случилось? – спросила Алиса, как только они остались одни.

− Император впал беспамятство, врачебный консилиум подтвердил: надежд на выздоровление нет.

− Началось, − вырвалось у Алисы. Катрин кивнула и обняла себя за плечи.

− Тебе холодно? Сейчас принесут чай.

Катрин покачала головой.

− Не нужно чаю. Я заехала тебя предупредить, как только узнала. Что решил Андрей?