Длинными разноцветными перьями из хвостов попугаев и макао украшались головные уборы, накидки и другая одежда: они не только делали неотразимым своего владельца, но и символизировали существо, которое наверняка казалось волшебным, поскольку летало и словно бы говорило. Колибри, зависающие над цветком и стремительно вонзающие свои длинные, как шпаги, клювы, чтобы вытянуть нектар, ассоциировались с кровопролитными церемониями и часто встречались в описаниях батальных сцен, где их хоботок служил метафорой стрелы лучника[188]. Орлы традиционно символизировали войну и военную мощь, наряду, как ни удивительно, с совами.

У мочика (моче) — андской культуры, развивавшейся в районе современного Перу примерно в то же время, что и культура Теотихуакана, — сова ассоциировалась с совершенным воином, а также с человеческим жертвоприношением: часто встречаются изображения, как она убивает пленных и забирает их к себе, в мир теней, где они будут жить ночной жизнью[189]. Совы были самым распространенным животным, которое мочика изображали на своих гончарных изделиях — сосудах с горлышком в форме стремени: такая форма минимизировала испарение влаги в засушливом пустынном климате, — хотя часто эти птицы производят скорее безобидное, чем воинственное впечатление[190]. Кроме того, эти сосуды мочика часто делали в виде весьма реалистичных портретов, которые запечатлевали живых и ушедших людей. У мочика не было письменности, чтобы оставить нам их имена, зато они запечатлели всё, что видели вокруг себя, в реалистичных подробностях, явившихся результатом непосредственного наблюдения.

В тропических лесах на юге современного штата Мехико и в Центральной Америке — в Гватемале, Белизе и Гондурасе — в I тысячелетии до нашей эры возникла цивилизация, которая на несколько веков пережила более северный Теотихуакан. Древний народ майя поклонялся божественной птице: не кетцалю или сове, а фантастическому созданию, похожему на грифа, которого теперь довольно прозаично называют «верховное птица-божество». Оно часто изображалось со змеей в когтях, что символизировало божественную власть над неспокойными силами природы. Оно же было воплощением Ицамны, верховного божества майя.

Как и другие мезоамериканские народы, майя поклонялись духам животных и природе, но в то же время с пытливостью и любопытством смотрели на мир вокруг. Они были естествоиспытателями и изобретателями, художниками и писателями[191]. Величайшим их достижением стало создание письменности — одной из самых наглядных и красивых из когда-либо придуманных людьми: она состояла из квадратных пиктограмм{13}. Некоторые из этих знаков непосредственно изображали предмет, превращая его в узнаваемый символ самого себя, как, например, иероглиф для слова «ягуар».

Другие иероглифы представляли звуки и использовались для фонетической записи слова[192]. Как и иероглифы Древнего Египта, письменные символы майя изображали сами предметы, часто соединяя их с фонетическими символами, чтобы прояснить смысл надписи.

Стела А, Копан. 731

Эти завораживающие письмена — полуизображения-полузнаки — высекались на больших стоячих камнях, устанавливаемых в ритуальных местах в городах и деревнях. Изобразительные надписи рассказывают предания о правителях майя, о городах, где они жили, об их войнах и союзах, об истории династий и об их почти божественной власти. Самые ранние из них представляли собой вертикальные и плоские рельефы с одной стороны камня, но со временем их стали вырезать со всех сторон, чтобы они передавали свое послание во всех направлениях.

Наряду с преданиями о правителях письмена майя рассказывали и о наблюдениях за движением звезд и планет: это были календарные символы, которые помещали рассказываемые истории в конкретное историческое время. Майя с потрясающей точностью отмеряли солнечный год и лунный месяц, они даже понимали, что орбиты планет представляют собой не идеальную окружность, а эллипс. Их календарь «длинного счета» отмерял количество дней с момента предполагаемого сотворения нынешнего мира, то есть от 11 августа 3114 года до нашей эры, — эта дата для отсчета времени ничем не хуже любой другой.

Первые из полностью покрытых резьбой монументов появились в Копане (на территории современного Гондураса), самом крупном городе майя, а также в Тикале и Калакмуле. Расцвет каменной резьбы майя в Копане пришелся на период правления Вашаклахун-Убах-Кавиля (впоследствии прозванного «Восемнадцать кроликов» из-за неправильного перевода его имени, которое на самом деле означает «Восемнадцать — число тел К’авиля», а К’авиль — царственное божество майя). Из вулканического камня мастера вырезали несколько стел, прославляющих его правление. Надпись на одной из них дает точную дату, когда он пришел к власти: во второй день января 695 года. Стелы были установлены в самой важной части города — на площади рядом с площадкой для игры в мяч. Они стояли на страже, пока игроки перекидывали бедрами и коленями тяжелый каучуковый мяч на покатые стены площадки под крики и возгласы толпы зрителей[193]. На боковые стены были установлены каменные головы макао, обозначавшие границы игры. А рядом внушительная массивная лестница, построенная уже после царствования Вашаклахун-Убах-Кавиля, была украшена длинной надписью, идущей снизу вверх и рассказывающей историю царей Копана как непрерывную серию побед (и обходя молчанием тот факт, что Вашаклахун-Убах-Кавиль был недавно похищен и обезглавлен людьми из соседнего города-государства). На ступенях восседали статуи шести бывших царей, так что, поднимаясь по лестнице, вы словно совершали путешествие во времени, проходя через галерею царственных предков.

Чак-моль из Чичиен-Ица. Около 900–1200. Известняк. Высота 105 см

Из всей скульптуры майя самыми поразительными являются каменные статуи, которые словно бы пытаются приподняться из лежачего положения. Эти фигуры, называемые в наше время чак-мооль (что значит «лапа ягуара»), вероятно, изображали пленных и устанавливались в центре ритуального человеческого жертвоприношения. Похожее на блюдо углубление в животе такой статуи, возможно, служило сосудом для жертвенной крови, которую жрец пускал с помощью черного обсидианового ножа[194]. Первые статуи чак-мооль были изготовлены в городе майя Чичен-Ица, который впоследствии сыграл важную роль в истории народа майя: он также ассоциировался с тольтеками, в большой степени унаследовавшими свою культуру от Теотихуакана. В Чичен-Ице был и свой, майяский, Кетцалькоатль, называвшийся Кукулькан. Ему поклонялись в удивительном здании, имеющем спиральную форму, подобно витой раковине. Статуя пленного чак-мооля с жемчужинами вместо глаз, мерцавшими в темноте, была установлена в камере в самом сердце находящейся поблизости пирамиды Кукулькана, вдоль ступенчатых склонов которой проходит балюстрада, напоминающая извивающуюся змею.

Примерно через семьсот лет после падения Теотихуакана из жарких и засушливых северных районов на окруженное горами плато, где лежал в развалинах древний город, пришло новое племя. Согласно мифам народа мешика, также известного как ацтеки, они увидели орла, сидящего на кактусе-опунции на болотистом острове посреди озера Тескоко, и он указал, где им построить свой собственный