– Можем слетать в Штаты в следующем году, если захочешь, – слова вырвались сами собой.

– Правда-правда? Ты обещаешь? – она вдруг запрыгала на месте от нетерпения.

– Конечно, малышка. Мы можем поехать хоть на край света, если ты пожелаешь, – и это было правдой. Лишь бы с ее губ не сходила улыбка. Лишь бы она дарила ее мне всю свою жизнь.

– Боже, Микаэль, я так тебя люблю! – она снова набросилась на меня с объятиями.

– Я тоже люблю тебя, Миранда, – прошептал ей в ответ, перед тем как наши губы соединились.

Поцелуй был полон невысказанных обещаний и надежд. Тогда мы верили, что наше счастье будет длиться вечно. Знаю, наивно, но разве могло быть иначе? В юности вы упиваетесь друг другом, вам не приходит в голову, что никакой «тихой гавани» на самом деле не существует. Ваша лодка любви просто банально не доплывет до нее, не выдержит шторма и разобьется об острые скалы реальной жизни. Но в тот момент казалось, что ничто не сможет разрушить наш маленький рай. Я держал в своих руках девушку, которую боготворил. Миранда стала моей музой – вдохновляла, окрыляла меня. И я забыл о простой истине: чем выше мы взлетаем, тем больнее потом падать. Влюбленный идиот.

Объятия и поцелуи становились жарче. Когда я смял край ее платья, малышка все же оторвалась от меня и, схватив за руку, смущенно прошептала:

– Вокруг нас люди.

– Плевать.

– Мне – нет. Ты знаешь, – Миранда продолжала смотреть на меня с улыбкой. Ее припухшие губы так и манили продолжить начатое.

– Поехали ко мне? – я не выпускал свою девушку из кольца рук и слегка подул на ее носик. Она сморщилась и засмеялась.

– Перестань. Сначала еще погуляем! – вырвавшись из объятий, она побежала вдоль набережной, преследуя тот странный цирковой плот, постепенно отплывавший все дальше.

Остановившись у перил, Миранда облокотилась на них, с интересом наблюдая за представлением, а затем повернула голову в мою сторону. Порыв ветра растрепал ее и без того непослушные волосы еще больше. Малышка вся светилась от переполнявших ее эмоций. Она всегда была такой, была моим маяком. Не давала сбиться с пути.

– Ну же, иди ко мне! – Миранда протянула мне ладонь, и я послушно пошел на ее свет.

Много лет это воспоминание хранилось под замком в глубине моей памяти. Какого черта оно всплыло на поверхность сейчас?

Зато теперь стало ясно, откуда я знал название пирса. В тот день оно четко отпечаталось где-то на подкорке мозга. Как и все, о чем мне когда-то рассказывала она.

– Не смей напоминать о себе. Или злишься, что я так и не выполнил обещание, а теперь оказался здесь с другой девушкой? – прошептал я в пустоту, обращаясь к постепенно тающему образу Миранды.

Передо мной предстала схожая с тем днем картина. Николетта стояла в такой же позе, точно так же повернув голову в мою сторону. Только не улыбалась, не источала тот же свет и не звала меня к себе, но ей и не требовалось. Меня тянуло к этой девчонке как магнитом. И, повинуясь притяжению, я начал к ней приближаться.

– Что, уже устал от моего общества, – обрушилась Ники на меня, стоило только подойти, – или решил, что такая психичка не стоит твоего внимания? Так я тебя не держу, можем прекратить нашу экскурсию прямо сейчас.

– Пей, – всучил я ей бутылку с водой, – панические атаки – всего лишь защитная реакция организма, они не делают тебя психичкой, не нагнетай, – пока она утоляла жажду, на моем лице уже снова растянулась дежурная ухмылочка, – и нет, не устал. Мне до безумия нравится проводить с тобой время, детка. Так что даже не надейся сбежать от меня в ближайшее время. И, кстати, вот.

Я показал ей единорога из автомата, которого все это время держал за спиной. Ники нерешительно протянула к нему руку, находясь в некотором замешательстве.

– Это мне?

– Ну не мне же.

Николетта взяла подарок и теперь сосредоточенно всматривалась в игрушку. Она нежно провела рукой по его рогу, опустилась к носу и слегка нажала на него. Взгляд ее потеплел, и легкая улыбка заиграла в уголках губ. Теперь в замешательстве оказался я. Никогда до этого она при мне так не улыбалась.

– Спасибо. Он очень милый, – Ники подняла взгляд на меня, все еще улыбаясь и не источая при этом враждебную ауру. Если маленькая плюшевая игрушка наметила такой прогресс, в следующий раз притащу ей гребаного двухметрового медведя.

– Не прячь ее больше от меня. – Какой же естественной и красивой Николетта выглядела сейчас. Я, как дурак, пялился на нее, пытаясь впитать весь этот нежный образ. Запомнить улыбку, искорки в глазах и милую маленькую ямочку на левой щеке.

– Что?

– Свою улыбку. Тебе очень идет.

И что меня дернуло это сказать? Лицо ее снова приняло серьезное выражение.

– Куда теперь пойдем? – и холодный тон тоже вернулся.

– Вообще-то есть одна идея. И, думаю, тебе она понравится больше, чем лабиринт.

Вернувшись в павильон с автоматами, сумел рассмотреть его получше. По ощущениям этому месту уже лет тридцать, не меньше. За самим помещением, безусловно, следят, но видно, что автоматы не первой свежести. Тем не менее была в этом во всем своя атмосфера. Но привел я Ники сюда не для того, чтобы разглядывать обстановку, а потому что заприметил в углу небольшой танцевальный автомат. Сто лет таких не видел. В берлинских, да и в лондонских парках все уже давно сменили на современные гаджеты. Здесь же стояла классическая модель: установка для двух игроков, один режим соревнования, две панели со стрелками на полу, на которой и нужно двигаться, попадая в ритм и следуя движениям на экране.

Сперва Николетта нахмурилась, когда я привел ее к автоматам, но стоило ей увидеть эту танц-машину, как кожа на ее лбу разгладилась, и выражение лица значительно смягчилось.

– Надо же, он все еще здесь, – она подошла к автомату и протянула руку к корпусу, поглаживая его, будто старого знакомого, – когда-то мы с подругой бегали сюда после школы и танцевали, пока у нас не начинали болеть ноги. Ну, или не заканчивались карманные деньги.

– Сыграем?

– Не боишься проиграть?

– Детка, ты меня явно недооцениваешь.

Николетта громко хмыкнула и залезла на платформу. Я последовал ее примеру.

– Выбирай музыку.

– Ну уж нет, – она кивнула на экран, –