Под присмотром огромного имперского орла на стенках кафедры Пизанского собора происходят сцены из жизни Христа. Общий вид. (Фото автора.)

Одной из опор кафедры является изображение Геракла. Не исключено, что нижняя часть кафедры представляет собою гороскоп (слепок астрономической ситуации, дающий точную дату), который ждёт своей расшифровки. В любом случае, отчётливо видим, что в глазах средневековых служителей христианского культа Геракл прекрасно сочетался с Христом в рамках одной композиции.

Скорее всего, не там, где нам говорят и, скорее всего, не тогда, когда нам говорят, происходившие праздники, скорее всего не то собой представлявшие, что нам преподносят, сегодня выставлены в качестве образца для подражания. Белоснежный непорочный Олимп – вожделенная мечта атлетов нынешнего времени, к сожалению, есть только миф. Мы сегодня стремимся к цели, которая существует лишь как фантазия. Она – мираж, плод вымысла новых богов. Это ложная вершина. На ней пустота, а за ней пропасть. Боги просто шутят с нами.

Шли века. Старые боги, а с ними и дела их окончательно стали мифом. Без богов мифом стали и игры. Без богов нет игр. Просто если нет богов, то некому играть. Не думает же всерьёз кто-то, что играют в шахматы пешки. Нет-нет. Пешки двигаются на площадках, они в центре событий, они на виду, за них идёт борьба. Но играют по-настоящему те, кто эти пешки двигает. Некогда священные игры потеряли своё первоначальное предназначение, канули в лету, обросли легендами и покрылись толстым слоем сказочных наслоений. То, что имело для древних важнейший астрономический, хронологический и религиозный смысл, стало под пером деятелей нового времени просто одной из красивых сказок с обнажёнными героями, сказочными существами, с циклопами, медузами, кентаврами и прочей нечистью. Скудные отголоски некогда великих празднеств, раскиданные по миру, всё равно рано или поздно исчезли бы с лица Земли вместе с последними местечковыми энтузиастами. Так бы всё тихо и закончилось. Слово Олимпия было бы сегодня известно обывателю не более, чем, слово Эннеакрунос или, скажем, Эрехтейон, и упоминалось бы исключительно в специальной литературе. Но… Но ничто не вечно под солнцем. Даже забвение. Однажды появился человек, вопреки всему решивший воскресить деяния старых богов. Это был совсем юный энтузиаст из Франции – барон Пьер де Кубертен. Он восхитился старым, давно разрушенным миром, его богами, его героями, его идеями и стал активно создавать новую религию, религию гармонии, религию, главным событием которой должны были стать честные игры, точно такие же, как те, о которых ему столь упоительно рассказывал Вильям Брукс. Амбициозный юноша решил восстановить олимпиады во всём их прошлом величии. Все бывшие до него игры он назвал псевдоолимпийскими и активно приступил к делу. Кубертен был не только восторженным мечтателем, но и талантливым энергичным организатором. Отдадим должное барону. Он проделал титаническую работу по агитации за возобновление игр и сбору средств на первые из них. Но вскоре Кубертен понял, что больших игр без больших игроков не получится. Для того, чтобы игры жили долго и счастливо, им нужны боги-покровители. И молодой человек решил таких богов… создать. Вернее, он решил воскресить то, что якобы уже когда-то существовало и было любимо народом. А там, для благого дела, глядишь, и покровители найдутся. Так как юноша был всецело обуян сказочной идеей, то первое, с чего он начал, это воплощение наяву того идеалистического мира общечеловеческих ценностей, при которых, как ему казалось, игры возникли. Именно на реализацию этой благороднейшей идеи он и планировал осуществить сбор необходимых денег.

Пьер де Кубертен (1863 – 1937). Автор идеи возобновления олимпиад.

Месье Кубертен трудился очень продуктивно. Был организован Международный олимпийский комитет (МОК), закипела работа по пропаганде интернационализации спорта, написанию законов нового мира, Олимпийской хартии. В создаваемой им религии было всё, что положено – идеалы, боги, ритуалы, символы. Он написал оду спорту, которая, по сути, стала сводом духовных ценностей нового всемирного движения. «О спорт! Ты мир! О спорт! Ты красота!» Что может быть возвышенней этих лозунгов. Казалось, что прогрессивное человечество должно с восторгом встретить новое детище. На такое благое дело денег не пожалеет никто. Однако на дворе было последнее десятилетие 19-го века. Мир входил в новую эпоху. Эпоху невиданного ранее цинизма, век двух мировых войн, войн, каких ещё не знало человечество прежде, век заката старых и восхода новых великих империй. Архаичные ценности, возрождаемые Кубертеном, не прижились с самого начала. Они были просто смешны. Немецкий кайзер, послушав первую речь о возрождении игр и быстро смекнув, сколько это будет стоить, рассмеялся так, как будто ему рассказали анекдот, и после этого произнёс ставшую крылатой фразу: «Этот человек так красиво говорил, что мне захотелось самому пойти со шляпой по городу, собирать деньги на его затею». Греческое правительство с интересом выслушало лекцию о своём великом спортивном прошлом, но наотрез отказалось принимать участие в организации этой «дикой и несвоевременной придумки». Все первые игры, которые, тем не менее, Кубертену и его единомышленникам удалось провести в рамках различных международных выставок и фестивалей на энтузиазме отдельных личностей, финансировались, главным образом, за счёт благотворительности. Такая система организации, если это можно назвать системой, естественно не могла существовать долго[37]. Результат не заставил себя ждать. В конце двадцатых – начале тридцатых годов идеалистический олимпизм пришёл ж своему первому кризису, а по сути умер в младенчестве. Автор идеи пребывал в глубокой депрессии. Рушилось дело, которому он посвятил жизнь. Старые боги не хранили игры, а новым они в том виде, в каком их задумал Кубертен, были неугодны. «Главное не победа, а участие!» Ну кого, скажите, в век научно-технической революции и самой жестокой борьбы за ресурсы прельстит такой лозунг? Кто будет за это платить? «Победа и только победа. Победа любой ценой!» Слабые должны уйти в забвение, уступив место на Олимпе только одному – сильнейшему. И никак иначе. Вот что было актуально на мировой арене тогда, и что не потеряло своей актуальности до сих пор. Вот единственное условие, выполнение которого требовали сильные мира сего. Это не сочеталось с исходными идеалами и игры, как уже говорилось, начали умирать. Это был уже (или ещё) не их век. Единственным шансом выжить было появление бога, который взял бы игры под своё покровительство и снова сделал священными. И такой бог… вдруг нашёлся.