после тяжёлой паузы. — Даже другие директора оценили вашу оперативность, так что, мы решили, что будет справедливо вас премировать. За сегодняшнюю смену получаете по тысяче рублей сверху.

— Спасибо, Николай Викторович! — поблагодарил его Павел.

— Рады стараться, Николай Викторович! — козырнул Тимур.

— Ха-ха, молодцы, — улыбнулся директор.

Когда они вышли из «Сафари», Кузьмин с нежностью пошуршал зарплатой за смену.

— Приятно, когда тебя ценят… — произнёс он. — Это знаковый косарь…

— Да-а-а… — согласился Павел.

Мимо них быстро прошла Маргарита. Павел посмотрел ей в спину, но снова ничего не почувствовал.

«Похуй».

— Прости меня моя любовь… — тихо пропел Тимур. — Ладно, Пашкевич, погнали по домам!

— Давай, — кивнул Бродский.

— Какие планы на день? — спросил Кузьмин, когда они вышли на тротуар.

— Да, наверное, в «Галерею» пойду — надо прикупить портмоне, — ответил Павел.

— Э, не, там ничего толкового, — покачал головой Тимур. — Короче, знаю одно место, где можно взять чистый стайл на коже и клее. Давай пересечёмся на Сытном рынке — там вся тема, там весь серьёзный движ по портмоне и кошелькам Питера.

— Ладно, — согласился Павел.

*9 июля 2017 года, г. Санкт-Петербург, развлекательный комплекс «Сафари»*

— О, Пашка-промокашка! — заулыбался Петруха. — Что как? Чего довольный, как питон?

— Партак зацепил на Сытном, — улыбнулся ему Павел.

— А ну засвети, — протянул руку охранник.

Бродский вытащил из кармана длинное портмоне, предназначенное для ношения купюр в развёрнутом виде.

Имело это портмоне леопардовую окраску, застёгивалось на замок и предусматривало крепление на карабин к ременной лямке на джинсах.

— Барский партак, — оценил Петруха, возвращая его Павлу. — Уважаемый. Леопардовый окрас — это козырь.

— Потому и выбрал, — ещё шире заулыбался Бродский. — Ладно, пора мне.

— Давай-давай, — кивнул Петруха. — И это, под оконцовочку кальян поставите?

— Без проблем, родной, — согласился Павел.

Сразу после того, как пришли с Сытного рынка в гараж Евгения, они с Тимуром съели капсулы трамадола.

Их до сих пор не «отпустило» и будет «держать» ещё минимум час-полтора.

Павел, проходя через лаундж, снова увидел Маргариту, на которой его взгляд не задержался. И это, по-видимому, не на шутку удивило её, так как периферийным зрением он зафиксировал, как она дёрнулась.

«Похуй».

Сегодня была очередь Тимура, поэтому он начал заряжать кальяны для проституток, а Павел, пребывающий в слегка сомнамбулическом состоянии, (1) начал ходить по лаунджу, помахивая мундштуком на тросике.

В голове его была пустота, он почти не давал отчёта своим действиям. Просто выслушивал заказы, после чего уходил в каморку, чтобы их исполнить. Приносил заказы к нужным столам, после чего продолжал крейсировать по лаунджу в поисках новых клиентов.

Единственная мысль, которая чётко оформилась у него — «почему в развлекательном комплексе называют клиентов гостями?»

«Они не гости тут нихрена», — подумал Павел. — «Это именно клиенты, из которых надо выстегнуть как можно большее количество денег за как можно меньшее время».

— Пс-с-с… — пшикнул Тимур, когда они начали заряжать два фруктовых кальяна для большой компании девушек. — Маргарита что-то пристально пасёт тебя.

— И? — спокойно отреагировал Павел.

— На провокацию не поддаваться, по самолетам не стрелять, — ответил Кузьмин.

— Чего? — нахмурился Бродский.

— Да это я деда своего процитировал, — пожал плечами Тимур. — Эх, жаль, что умер уже — мировой мужик был…

— Наверное, — пожал плечами Павел.

— Она точно озадачена неправильной реакцией уже распечатанного девственника, — произнёс задумавшийся Кузьмин. — Ей стало интересно, почему ты не занимаешься пиздостраданием и не ревёшь где-то под стойкой…

— Да похуй, — отмахнулся от этих размышлений Бродский.

— И правильно, — улыбнулся Тимур. — Кстати, в понедельник, то есть, уже сегодня, намечается вписочка на Ладожской улице, в совдеповском коттедже. Ты в теме?

— Наверное, — пожал плечами Павел.

— Тогда всё окай, — кивнул Кузьмин. — Вписываюсь в тему. Отнесёшь кальяны? Я тут в переписке.

— Давай, — вновь пожал плечами Бродский.

Работа была рутиной, но ни разу не обременительной.

Павел, пребывая в вялом бездумье большую часть времени, даже не сразу заметил, что ночь закончилась и пора было домой.

Вероятно, это усталость накатилась на действие трамадола, а затем запал трамадола иссяк, но усталости накопилось очень много.

На улице пошёл прохладный дождь, поэтому Павел, не желающий простудиться на ровном месте, достал телефон и начал искать такси.

— Что ты делаешь? — спросила подошедшая к нему Маргарита.

— Я? Ничего, — пожал плечами Бродский. — Чего хотела?

— Ничего, — покачала головой барменша. — Просто ты очень странно себя ведёшь.

— Да? — усмехнулся Павел. — Не замечал. Ладно, бывай.

Его такси подъехало, поэтому он быстро заскочил в него и уехал домой.

*10 июля 2017 года, г. Санкт-Петербург, Ладожская улица, кирпичный коттедж*

— Ебать… — выдохнул Павел.

— Не говори… — широко заулыбался Тимур. — Сисяндровичи её видел?

— Конечно! — ответил Павел. — Ещё надпись «Love» под правым бидоном — это клёво…

— Тоже себе хочешь? — усмехнулся Кузьмин.

— Да иди ты, — отмахнулся Бродский. — А ты где сам набивал свои?

— Места знать надо, — загадочно улыбнулся Тимур. — Ну, то есть, иметь знакомство с мастером.

— Дашь контакт? — спросил Павел.

— Ну-у-у-у… — замялся Тимур. — Ладно. Но только потому, что ты мой бро, бро!

Он постучал кулаком по груди и ткнул пальцем в сторону Павла.

— Буду признателен, — покивал Павел.

— Ну? Назад? — спросил Кузьмин.

— Давай.

Они вернулись в коттедж, где продолжала танцевать на столе стриптизёрша, нанятая в честь дня рождения какого-то парня со старших курсов. Павел его не знал, да ему и не нужно было. Их сюда не за личное знакомство пригласили…

Здоровенная кобыла, снявшая с себя всё, кроме стрингов, демонстративно тыкала сжатыми грудями в лицо имениннику, а Павел и Тимур смотрели на происходящее с восторгом.

Когда запланированное выступление было закончено, стриптизёрша собрала разбросанные вещи и направилась к выходу.

— Эй-эй-эй… — заторопился за ней Тимур.

— П-ф-ф, — фыркнула какая-то девушка, смутно знакомая Павлу. — Ой, а я тебя помню! Ты же, эм… Павел, верно?

— Привет, — кивнул ей Бродский.

Он тоже вспомнил её — Кристина, отзывающая на Крис, девушка из коттеджа,