свои пять пальцев. И не только: ее отправляли с поручениями и в другие части башни. Благо, не одну, а каждый раз в компании нескольких учеников. Она отметила – даже мастера избегают ходить по башне в одиночку. А уж ученикам вовсе не позволяли оказываться в коридорах группами меньше, чем по пять-шесть человек. И непременно с кем-то из старших учеников или мастеров во главе.

Накато задавалась вопросом – где могут быть Амади и Адвар. Она не сомневалась, что эти двое держатся вместе.

А что – оба они прекрасно знают устройство башни. Не то, что она! Хотя теперь и она изучила немалую часть обиталища колдунов. Теперь бы улучить момент и улизнуть, отыскать, где держат ее сына. Однако чем дальше, тем понятнее становилось – это удастся сделать разве что ночью. Что ж, может, оно и к лучшему – больше шансов выбраться наружу. А там – уйти подальше от этого города.

До позднего вечера продлилась суета. Кроме младенцев, в башне жили дети разного возраста. И всех их необходимо было устроить так, чтобы они не мешали ни друг другу, ни ученикам и мастерам.

Накато только изумлялась – к ней льнули годовалые малыши, двухлетки и трехлетки. Те, что постарше, тоже вроде как были не прочь оказаться к ней поближе. Но для этого требовалось пробиться мимо малышей. И мальчики четырех-семи лет отворачивались, корча безразличные мордашки. И что это – ощущали неосознанно, что она – женщина? Возможно. Чему удивляться – этих крох отобрали у матерей. Другие ученики посмеивались – мол, быть теперь их товарищу бессменной нянькой.

- Ты ведь издалека? – полюбопытствовал один из послушников башни, когда их компания уселись отдохнуть и пообедать. – Не в башне живешь, путешествуешь со своим учителем?

- Ну да, - Накато кивнула, отгрызая жадно кусок от хлебной краюхи.

- Как думаешь, согласится твой наставник оставить тебя в башне – приглядывать за малышами? Они к тебе за нынешний день привязались, и отпускать не захотят, - поддел парнишка.

Остальные заухмылялись, принялись пересмеиваться. Посыпались шуточки. Накато только фыркнула в ответ.

- Из тебя самого неплохая нянька, - насмешливо объявила она.

Замечание вызвало новую бурю веселья у их товарищей. Немного же нужно, чтобы их рассмешить!

- Уф, вот уж нет! – тот моментально нахохлился. – Даже уборка алхимических залов лучше, чем отработка у детей. Утомительнее ничего нет! А от гвалта, который они поднимают, голова звенит, как колокол!

Накато поневоле сделалось жаль малышей. Удивительно ли, что колдуны делаются такими, как есть! Но направление разговора удачное.

- А ты их усыпляй, - посоветовала она, подлаживаясь под грубоватый тон мальчишек. – Есть же какие-то амулеты для крепкого сна! Я слышала от учителя.

И поневоле в животе разлился холод. А ну, как попала пальцем в небо?! Ляпнула-то наобум. Что они ответят? Спросит вот сейчас кто-нибудь, что это за учитель у нее, такие вещи говорит.

- Ага, легко тебе говорить, - проворчал парень, не удивившись. – Ты-то не сегодня, завтра уедешь. Эх, - он вздохнул. – Хорошо, наверное, когда у тебя есть свой учитель! По миру ходишь.

- Ты учение закончишь – и тоже мир увидишь, - Накато пожала плечами.

Испуг от собственной дерзости сменила досада. Разговор съехал с нужной ей темы на бесполезную болтовню. Мир он хочет посмотреть! Пускай смотрит, коли приспичило. А вот она так и не получила ответа на вопрос – можно ли в башне раздобыть как-нибудь амулет, чтобы усыпить излишне резвого младенца.

Интересно – а на дух, которым младенец одержим, усыпляющий амулет подействует?

Парень, который сетовал на учебу в башне, вздохнул. Поглядел на Накато, как на бестолочь – с легким раздражением.

- Да ладно тебе, Мози! – товарищ хлопнул его по плечу. – У кого-то есть свой учитель. А кто-то может приобщаться к мудрости старейших – как магистр Энистан и мастера совета магистров.

- Угум. И с младенцами возится.

- Да уж, хотя идея усыпить их амулетом – интересная! – тот рассмеялся. – Да кто ж позволит. Дети должны играть и шуметь, - передразнил он кого-то. – И бегать, и нарушать правила и порядок, и драться между собою. И тогда они вырастут сильными и решительными. Да и кто даст амулет в руки простому ученику! Но к их гвалту можно привыкнуть со временем, - прибавил он. – Я вот часто остаюсь приглядывать за ними, так уж порой и не слышу, как они визжат. А тебя, личный ученик мастера-путешественника, они, видать, утомили с непривычки, - он дружески усмехнулся.

- Настолько, что пришла шальная мысль усыпить кого-нибудь или наложить чары немоты, - Накато вздохнула, изображая усталость. – Жаль, не умею!

- Эй-эй, мастера ведь говорили – колдовать нельзя! – всполошился Мози.

- Да помню я, - Накато вздохнула, принимая сокрушенный вид. – Да и было бы можно – что проку! Нет у меня дара – влиять на разум.

- А что у тебя за дар? – залюбопытствовал еще один из мальчишек.

- Так! Что за болтовня?! – рявкнул подошедший Чиу, избавляя Накато от мучительных размышлений – что бы такого соврать. – Вижу, пообедали уже и отдохнули? Тогда поднялись и бегом – дел еще невпроворот! А уж половины дня нет, будто мамонт выпил!

Накато фыркнула про себя, поднимаясь вслед за остальными. Половину дня будто мамонт выпил! Этот парень так рассуждает о мамонтах, словно видел их воочию.

В этом она сомневалась: лицо у Чиу было совершенно белое. Таких лиц у степняков от роду не бывало. А за пределами степей, где она родилась, мамонты не водились.

Спорить она, понятно, не стала. На что? Поднялась и потопала безропотно за остальными. Еще половину дня пришлось бегать по коридорам башни, перетаскивая то одно, то другое. К позднему вечеру кое-как устроили новые комнаты для детей. Самих детей с горем пополам успокоили, накормили. Те, взбудораженные нарушением привычного хода вещей, не желали успокаиваться. Кто-то из малышей носился по отведенным помещениям, ударяясь о стены. Кто-то ревел, кто-то хныкал, кто-то выл без слез на одной ноте. Лишь чуть за полночь удалось всех окончательно угомонить.

Накато с ног сбилась – именно на ее руках желали засыпать ребятишки. Они облепляли ее, по трое-четверо клали головы ей на колени, толкаясь между собою. А стоило утихомирить одних и оставить их уснувшими, как окружала новая группка малышей.

Остальные ученики к этому моменту называли ее не иначе, как