подозревал подвоха — и тем страшнее оказался шок, испытанный им на пороге фешенебельного ресторана. Немного пришел в себя Алексей, только оказавшись напротив станции метро «Слоун-сквер»: надо было срочно что-то делать!

Судя по вывеске, хостел «Паддингтон Инн» никуда не исчез — просто ни на звонки Алексея, ни на крики, ни на его отчаянный стук в запертую дверь никто так и не отозвался, а незнакомый привратник внизу или не хотел, или просто не мог сказать по этому поводу ничего вразумительного.

— Зачем? Какого дьявола?

Меры конспирации теперь уже вряд ли что-нибудь значили, поэтому Алексей, опять оказавшись на улице, начал звонить профессору Лукарелли прямо с мобильного телефона:

— Ну же! Ну же, отвечай, сукин сын!

Опять автоответчик: перезвоните позже или оставьте свой номер для связи…

В конце концов, итальянец ведь просто мог сказать, что сделка не состоится.

Это, конечно, тоже не самый лучший вариант развития событий, но…

— Подонок.

Хорошо, что Литвинчук хотя бы не перевел ему денег.

Кстати о деньгах…

Все ведь было задумано очень просто.

По первому варианту Литвинчук получал от Ахмеда Закатова первую половину денег — аванс в пятнадцать миллионов долларов, а затем десять из них отдавал итальянскому профессору за информацию о советском агенте и о его «грязной» атомной бомбе. Оставшиеся деньги, еще пятнадцать миллионов, Закатов должен был выплатить в течение недели после этого… Сколько при таком раскладе «вице-премьер чеченского правительства в изгнании» оставил бы себе, отставного подполковника ФСБ не интересовало абсолютно — его собственный, личный доход должен был равняться двадцати миллионам в полновесной американской валюте.

Во втором случае за все платили русские спецслужбы и политики.

Примерно по той же схеме — разве что один миллион из двадцати Литвинчук заплатил бы, по чести и совести, за посредничество и транспортировку наличных денег Владимиру Виноградову.

Третий путь развития событий — так сказать, комбинированный — призван был сочетать в себе все преимущества первых двух. То есть информация о полонии продавалась и бывшим коллегам по ФСБ, и тем, кто скрывался за спиной Ахмеда Закатова. Не так уж трудно сообразить, что совокупный доход в этом случае составил бы ни много ни мало — тридцать девять миллионов долларов США.

Хорошие деньги.

Очень хорошие деньги — и без всякого риска!

С такими деньгами вполне можно скрыться от всех, кто в последние годы считал себя вправе по собственному усмотрению распоряжаться судьбой Алексея Литвинчука: и от мстительных ребят с Лубянки — наследников Феликса Дзержинского, и от опостылевшего вконец Олигарха, и даже от англичан, с их назойливой и небескорыстной заботой…

А что теперь? А теперь-то что делать?

Допустим, на следующей неделе Москва даст положительный ответ на его предложение.

Допустим, они даже согласятся выплатить аванс…

Ладно. Жаль, конечно, хорошего парня Володю — его, очевидно, сделают крайним, когда Генерал разберется во всей этой мутной истории и поймет, что беглый подполковник контрразведки Алексей Литвинчук опять обвел систему вокруг пальца… С другой стороны, пятнадцать миллионов на дороге не валяются, так что, если Виноградов не станет изображать из себя оскорбленную девственность и немного поможет, они оба вполне могут выбраться из переделки.

А вот с Закатовым дела обстоят намного хуже…

Чего стоит одна только история с принятием ислама!

Поначалу, когда Ахмед поставил это условие, Литвинчук даже не поверил своим ушам: еще чего не хватало! Потом рассмеялся, надеясь перевести все услышанное в шутку. Потом возмутился. Потом… потом все же вспомнил о том, какая сумма стоит на кону, и дал согласие.

К искреннему и приятному удивлению беглого подполковника контрразведки, обрезания делать не потребовалось: оказывается, по мнению большинства исламских богословов, для новообращенных мусульман это предписание является не обязательным, хотя и крайне желательным. Как сообщили ему Ахмед Закатов и седобородый благообразный мулла, удостоивший Алексея специальной наставительной беседы, в Священном Коране обрезание не упоминается, хотя есть множество хадисов о его необходимости.

— Для того чтобы принять ислам, достаточно лишь произнести слова главного исламского свидетельства на арабском или же на любом другом языке, которым ты владеешь… — пояснил мулла, говоривший по-русски почти без акцента. — Однако эти слова должны произноситься с верой в сердце и с твердым намерением принять ислам. Необходимо отказаться от всех убеждений, противоречащих истинной религии Всевышнего…

— И все? — не поверил Литвинчук.

— А разве этого не достаточно?

«Я знаю, верю всем сердцем и подтверждаю на словах, что нет божества, кроме Единого Создателя — Аллаха, и я знаю, верю всем сердцем и подтверждаю на словах, что Мухаммад — последний Посланник Аллаха…»

Повторяя за новым духовным наставником формулировки, священные для любого мусульманина, Литвинчук не испытал ни душевного трепета, ни надежды, ни радости. Очевидно, сказывалась своего рода привычка: когда-то он уже клялся в верности делу коммунистической партии, произносил перед строем слова советской воинской присяги и, собственно, не так уж и давно, в зрелом возрасте, крестился у православного батюшки…

— Мне теперь нужно будет читать Коран?

— Не обязательно. Следует лишь соблюдать все его предписания.

— И что же, мне теперь все прежние грехи простились?

— Да, — очень спокойно и просто ответил мулла…

Ну так и что же теперь?

Можно, конечно, рассказать все как есть — но не хочется… Очень не хочется. В конце концов, нефтяные арабские шейхи не обеднеют. Обидно, конечно, что из Лондона, да и вообще из Европы придется уехать.

А может быть, пойти — и наступать англичанам на Закатова с его исламскими террористами?

Только вот что им скажешь, если выяснится, что никакого полония с советской «грязной» бомбой не существует и в помине? К тому же по закону политэмигрант, получивший вид на жительство, не имеет права без разрешения встречаться со своими бывшими согражданами — а Литвинчук, еще даже не получив британский паспорт, делал это неоднократно.

Или выгоднее покаяться во всем Олигарху? Хотя, собственно, в чем покаяться-то?

К сожалению, пока не в чем…

Алексей Литвинчук потрогал тыльной стороной ладони лоб: кажется, температура нормальная. Глотать по-прежнему было трудно, однако боль в затылке, в висках и над переносицей отступила на время — и спряталась, в ожидании.

Надо поспать. Обязательно надо поспать.

Литвинчук встал со стула, сделал шаг, другой, но преодолеть расстояние, отделявшее его от выключателя, так и не смог: кухня вдруг покачнулась и поплыла куда-то, неудержимо набирая скорость…

Когда жена выскочила на шум, Алексей лежал на полу, возле двери, и не шевелился.

* * *

Солнце не встало, не выползло и даже не выкатилось из-за горизонта — оно в буквальном смысле слова вылетело в небо