Итак, таинственная «Г.С.» – это оперная дива Сомова! Меньше всего Рита думала на нее, так как, казалось, она совершенно не соответствовала вкусам отца. Она не слишком красива, а Григорию Сергеевичу всегда нравились яркие и привлекательные женщины. Кроме того, Сомова всегда была полной, а он предпочитал худеньких!

– И сколько это продолжалось? – поинтересовалась Рита. – Я имею в виду роман.

– Года два, – ответила Наталья Ильинична. – Послушай, дочь, пойдем-ка на кухню? Я сварю кофе и покурю, а ты получишь ответы на свои вопросы!

На кухне мать засуетилась вокруг кофеварки. Поставив на стол две чашки кофе, она присела напротив Риты, вытащила сигарету и блаженно затянулась. Прошло несколько минут, прежде чем она заговорила.

– Я узнала обо всем от одной «доброжелательницы», поклонницы твоего отца. Она сочла своим долгом позвонить мне и выразить сочувствие. Сама понимаешь, для меня это было как гром среди ясного неба. Я спрашивала себя, как это я не почувствовала ничего, не поняла по его поведению, по отношению… Но я не могла сказать, что Григорий хоть сколько-нибудь переменился. Напротив, он, пожалуй, даже стал мягче, но я приписывала это возрасту: начиная стареть, мужчины становятся менее резкими. Естественно, мне стало до жути обидно, что какая-то дура знает об измене моего мужа, а я – ни сном ни духом! Я подговорила подругу, и она проследила за твоим отцом. Сомнений не оставалось – он тайно встречался с Сомовой, и их отношения не были платоническими. Сомова – певица от бога, у нее потрясающе сильный и красивый голос, и она ни за что не бросила бы сцену ради мужчины, даже самого талантливого и требовательного, как это сделала я!

В последних словах Натальи Ильиничны прозвучала нескрываемая горечь. Рита никогда не задумывалась, чего стоило ее матери уйти из балета. Она толком и не знала, насколько хорошей балериной являлась Наталья Ильинична в молодости, хотя и видела ее театральные фотографии в семейном альбоме. Отец считал, что его жене не грозила мировая слава. Тем не менее, похоже, мать до сих пор переживает!

– Думаю, – продолжала она, – эта независимость, скорее всего, и привлекала Григория. Сомова во многом похожа на него, так же одержима сценой. Тогда я в первый и единственный раз пожалела, что пожертвовала карьерой ради твоего отца, я просто перестала быть ему интересна!

Мать прервалась, чтобы сделать глубокую затяжку.

– И ты ничего не сказала папе? – спросила Рита потрясенно. – Они встречались два года, и ты молчала?!

– Я боялась потерять его. Чувствовала, что, стоит только завести об этом разговор, как он соберет вещи и уйдет. Григорий не стал бы выяснять отношения, я слишком хорошо его знала! Что-то подсказывало мне, что Сомова устанет от него быстрее, чем он решится на уход из семьи. Так и случилось: твой отец был тяжелым человеком, и далеко не каждая женщина, особенно такая талантливая и амбициозная, смирилась бы с его «тараканами»!

Рита подумала о том, как, наверное, тяжело приходилось матери эти два долгих года, а они, Рита, Миша и Анна, даже ни о чем не подозревали! Мама оставалась неизменно доброй и внимательной, хотя в ее душе бушевал ураган.

– А теперь ты мне расскажи, как у вас дела? – спокойно попросила Наталья Ильинична, словно они все это время разговаривали о погоде.

Рита не стала дожидаться Байрамова: понимая, что репетиция перед премьерой, скорее всего, затянется до глубокой ночи, она отправилась спать в начале первого. Она даже не почувствовала, как Игорь, вернувшись, нырнул под одеяло. Когда девушка проснулась, в ванной шумела вода, а из кухни доносился божественный запах молотых кофейных зерен. В спальню заглянула мать.

– Привет, соня! – улыбнулась она. – Я – в парикмахерскую, потом на маникюр – надо прилично выглядеть вечером! Если у девочек найдется время, может быть, покрашусь, а то седина пробивается… Так что раньше обеда не жди. Игорь с тобой позавтракает, а потом – в театр. Да, звонил Леон Серве, просил перезвонить, как только сможешь. По-моему, он готовит нечто грандиозное в честь премьеры. Пока-пока! – И она унеслась, как маленький торнадо.

Абрек, ночью спавший у Риты в ногах, перебрался на подушку. У него был сытый вид: очевидно, мать покормила его перед уходом. Глубоко вздохнув, Рита сползла с кровати. У нее не было ощущения, что сегодня состоится великое событие, к которому они так долго готовились. Напротив, она чувствовала одно лишь беспокойство. Все, что произошло за это время, не случайно. Значит, может последовать продолжение, и эта мысль не давала ей покоя. Да, они дожили до премьеры, писем с угрозами больше не получали, но что-то подсказывало Рите, что так просто дело не закончится!

Она подошла к двери в ванную и постучала.

– Байрамов, имей совесть!

Дверь распахнулась, и на пороге возник Игорь с полотенцем, обернутым вокруг пояса.

– Привет, сонная муха! – ухмыльнулся он и чмокнул ее в нос. – Спинку потереть?

Господи, ну почему каждый раз, когда она собирается с ним серьезно поговорить, он полуголый и мокрый? Мысли начинают путаться, и она тут же забывает, что хотела сказать!

Пока Рита принимала душ и приводила себя в порядок, Игорь суетился на кухне. Его кулинарные таланты невелики, но поджарить яичницу он вполне в состоянии.

Принятие душа освежило девушку и настроило на решительный лад. Она зашла в кухню, села за стол и сказала:

– Не хочу быть похожей на героиню сериала, но нам надо серьезно поговорить.

Игорь с удивлением воззрился на нее и отложил вилку, которой безуспешно пытался подцепить скользкий кусок яичницы.

– Давно надо было это сделать, – быстро продолжала Рита, боясь, что он прервет ее, и она потеряет нить, – но я боялась. Мы все были на нервах, особенно ты, потом эти убийства, но надо наконец расставить все точки над «i».

– Ладно, вываливай, – согласился Игорь. – Но быстро, потому что я уже опаздываю!

– Ничего, без тебя не начнут! – резко сказала девушка. – Я хочу знать, что в твоей тумбочке делали записки, которые ваял покойный Чернецов? Одну из них полиция обнаружила в бумагах отца, но почему целую пачку я нашла у тебя в квартире?

Лицо Байрамова окаменело. Он поднялся, засунул руки в карманы джинсов и подошел к окну.

– Вот, значит, как, – стоя к ней спиной, медленно произнес он. – Я-то думал, ты мне доверяешь, а ты, оказывается, проводила обыск у меня дома! Доверяй, но проверяй?

– Не время сейчас говорить о доверии, – ответила Рита. – Сегодня премьера, у нас три трупа и угрозы. Надо наконец во всем разобраться!

– Хорошо, – холодно сказал Байрамов, по-прежнему стоя к ней спиной. – Только я мало чем могу тебе помочь. Эту пачку писем прислал мне твой отец.

– Что-о? – переспросила девушка, не веря своим ушам.

– Именно так. У консьержки оставили пакет, в котором лежали эти художества, и все – ни записки, никаких объяснений. На конверте значился мой адрес, а вместо обратного – размашистая подпись твоего отца. Не знаю, что он хотел этим сказать. Может быть, ему надоело, что Чернецов его шантажирует, и он решил переложить ответственность на меня, – это вполне в его духе!