Лорд кивнул. Правила он знал. Его бывшие товарищи отвели его в камеру для королевских преступников, но желая смягчить молодому человеку тягость ожидания, вскоре передали в камеру корзину с вином, окороком и пирогом. Молодой Баленис был так расстроен всем случившимся, что отдал щедрый дар тюремщикам, а утром выяснилось, что его доброта спасла ему жизнь – вся смена была отравлена.

Красноглазый помятый дознаватель поутру встретил юношу в своем кабинете:

– Вам несказанно повезло, молодой человек, – веско произнес он, – Его Величество прочел протокол допроса, и сделал надлежащие выводы. Обвинения сняты. Вашему отцу назначена пенсия, с условием, что он немедля отправится поправлять свое здоровье куда-нибудь подальше от столицы. Вам же надлежит…

Молодой гвардеец, который считал, что его карьера уже окончена, внезапно получил новое необычное назначение – он отправлялся на границу с заданием встретить и сопроводить во дворец ту самую принцессу.

– Да, молодой человек, вы не ослышались. Его Величество считает, что таким образом вы сможете искупить свою вину окончательно, а заодно позволите столичным службам исполнить свою работу надлежащим образом. Три трупа это серьезно, рекомендую вам не задерживаться!

Лорд вскочил, сгреб со стола бумаги, кошелек, и немедля покинул дворец. Отец под присмотром верных слуг отправился на воды, а оправданный гвардеец в тот же день выехал из столицы в сопровождении отряда «малой гвардии».

* * *

Приезд посольства стал новой точкой отсчета в столице. В моду стремительно вошли яркие ткани, вышивка стеклянными бусинами, жемчугом и перламутром, а также высокие прически, чем-то напоминающие прически воительниц.

Госпожу Кумквану приглашали на все модные балы и вечеринки. Мужчины желали посмотреть на полуодетых женщин, а дамы, в свою очередь, постоянно пытались увлечь в сторону супругов госпожи или прячущегося среди них Зита.

Кроме того, посольство осаждали торговцы, желающие как можно скорее наладить закупку необычайной синей ткани, а также сосудов, светильников и кубков, выполненных «в дикарской» манере. В итоге воительнице пришлось установить строгое расписание приемов, и по совету Зита посещать не более трех вечеринок или балов в день.

Госпоже Кумкване и ее спутницам требовалось изрядное терпение, чтобы появляться в забитых народом душных залах, улыбаться, вести беседы, в которых частенько пытались подпустить шпильку, непонятную иноземке. Впрочем, Зит всегда был рядом, разъясняя и подсказывая.

Особенно сложно было на шумных и многолюдных вечерних сборищах. Мужчины уделяли слишком много внимания сопровождению посла, норовя увлечь то одну, то другую воительницу в уютный альков с мягким диваном. Зит с большим трудом убедил женщин, что удар в зубы наглому кавалеру приведет к осложнению отношений. А еще, стесняясь и переминаясь с ноги на ногу, предупредил женщин о некоторых болезнях, которые столичные доктора исцелять пока не научились.

Разумная дама выплатила советнику премию и попросила потренировать охрану в вежливых отказах. Зит промучился полночи, выстраивая колкие фразы, а потом раздавая каждой воительнице комплект листочков с пояснением:

– Если мужчина просто вежливо болтает и приглашает вас куда-то, вы можете ответить вот этими простыми фразами, которые написаны черными чернилами. – Мужчина взмахнул листочками и зачитал примеры: – Мой долг оставаться здесь. Моя госпожа ждет меня. Или более строгий вариант, «наши любовные дороги никогда не пересекутся».

Женщины мрачно посмотрели на листочки, но взяли их.

– Зелеными чернилами написаны фразы, которые содержат предупреждения, – продолжал Зит, – и наконец красным я написал для вас оскорбления, после которых мужчина схватится за шпагу. Их произносить ни в коем случае нельзя!

Надо ли говорить, что в тот же вечер несколько кавалеров лишились своих шпаг? Воительницы тонко напускали туману, а потом интересовались «в лоб» ориентацией кавалера, его интимным здоровьем или «не скрывают ли ваши усы следов оспы»? А едва рассерженный мужчина хватался за оружие в присутствии посла, дамы получали позволение отобрать оружие и слегка помять нахала.

Прекратила это безобразие госпожа Кумквана примерно через неделю, и то по настоятельной просьбе Его Величества.

Правда спустя еще несколько дней случилось другое происшествие – одна из слишком активных дам увлекла за собой младшего мужа Воительницы. Он приходился послу не то племянником, не то троюродным братом, так что в гареме просто жил, но брак был заключен, и юноша носил положенную женатому синюю одежду и закрывал лицо. Этого хватило любительнице приключений. Любопытная дама пожелала увидеть лицо своего кавалера, и стянула с него покрывало как раз в тот момент, когда в комнату вошла госпожа Кумквана, потерявшая сопровождающего.

Скандал разразился страшный! Младший супруг со слезами на глазах валялся в ногах жены, умоляя о прощении. Светская красотка, мечтающая похвастаться в кулуарах своей победой, не знала куда деваться от суровых женских лиц, в один миг обступивших ее со всех сторон. Ее вывели на улицу и заставили присутствовать при порке несостоявшегося любовника. Каждый раз, когда свистел кнут, дама закатывала глаза, норовя упасть в обморок, но одна из охранниц тут же совала ей под нос нюхательную соль или отвешивала легкую пощечину.

А к обеду следующего дня, когда о происшествии узнал король, нахальной любительнице чужих мужчин пришлось выплатить посольству штраф за покушение на честь и достоинство госпожи посла, и удалиться в провинцию, оплакивать собственную глупость.

Это происшествие окоротило желающих отведать экзотических ласк. Однако мода на экзотику приняла пугающие масштабы. Вышивка зеркалами стала столь популярной, что коли знатная дама появлялась на людях без хотя бы одной детали туалета, вышитой в таком стиле, все остальные недовольно морщили носы и называли ее провинциальной.

Немного разобравшись в местных законах, госпожа Кумквана выделила помещение и усадила всех свободных мужчин за рукоделие. Затем, выбрав самую дорогую и модную лавку в городе, она отправила Зита сбывать «подлинные произведения варварского искусства», печалясь лишь о том, что в дорогу прихватили мало традиционных синих одеяний, они пользовались бешеным спросом, а местные красители придавали тканям совершенно другой оттенок.

* * *

Сборы в путь на этот раз были более длительными. Мать племени внимательно изучила письма, присланные воительницей Кумкваной с помощью ручных соколов, и собрала вместе с Лисанной отдельный караван с подарками. Малик поражался масштабности каравана. Он привык считать племя Лисанны бедным, едва способным прокормить себя, а во время упаковки даров выяснил, что здесь имеются искусные ткачи, вышивальщики, ювелиры и резчики по кости и рогу.

– Но как же вы умудряетесь прокормить такую пропасть народу? – поразился он.

Ведь как любой благородный человек он имел представление об экономике, и знал, что труд наемников особенно выгоден только в тех странах, где есть дешевая еда, и климат позволяет не заботиться о теплой одежде и капитальных строениях.