Лорд Скотт оказался рослым мореплавателем с короткой бородкой и аккуратными короткими усиками. Манера выражаться его также отличалась краткостью. Быть может, причиной тому были все те морские сигналы, какие ему приходилось посылать, телеграфные сообщения, отправляемые из далеких уголков мира.

— Здравствуйте. Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста. Заказал кофе. Много. Тут нам не помешают.

Пауэрскорт предъявил ему свою верительную грамоту — очередное письмо лорда Солсбери. Если они будут убывать с такой быстротой, подумал он, придется, пожалуй, добывать новую партию.

— Знакомы с этим малым, Солсбери, а?

— Встречался с ним один раз, — ответил Пауэрскорт.

— Мало о нем знаю. Порядочный человек, как по-вашему?

— Мой друг, лорд Роузбери, о нем очень высокого мнения. Но говорит при этом, что Солсбери — человек, как и все они, уклончивый.

— Так и положено. Так и положено. На его-то посту, хочу я сказать, — лорд Джордж Скотт налил две чашки кофе и сгрузил в свою три чайные ложки сахара, с верхом. — Нуждаюсь в сахаре. Не знаю, почему. Клятые доктора велели. Ну, так. «Вакханка». Вы пришли поговорить обо всем этом. Прочесал память. Просмотрел кое-какие записи. Сверил времена и места. Давайте, я вам сначала просигналю все с нок-реи, а после вы зададите вопросы.

Пауэрскорт ответил, что план превосходен.

— Чертовски странная история, вся. Семьдесят девятый, вот когда она началась. Пару раз встречался к тому времени с принцем Уэльским. Охота в Йоркшире, один-два роббера в вист. В вист принцу Уэльскому полагалось проигрывать. Не думаю, что вам об этом известно.

Не имел никакого желания возить двух этих клятых принцев в клятую увеселительную поездку вокруг света. Не оставили выбора. Вызвали к первым морским лордам, и все, без вариантов. Старые дураки сказали, что это пойдет на пользу моей карьере.

Обычно, Пауэрскорт, если командуешь судном, то сам набираешь себе офицеров. А тут нет. То же и с матросами. Офицеров подобрала одна орава адмиралов. Команду — другая. Офицеры все старички, почти развалины. Никакой тебе юной лихости и пыла. Постарели, подурнели, лучшие времена давно позади. Думаю, им пришлось опустошить пару работных домов, чтобы снабдить меня этой шайкой, — вспоминая о своей дряхлой команде, лорд Джордж Скотт печально покачивал головой. — Перед отплытием — куча всякой чуши насчет того, не потонем ли мы. Пришлось сходить на старой посудине в северную Атлантику, в самую гущу шторма. Посмотреть, уцелеет она или нет. И никто, похоже, не думал о том, что будет, если она пойдет ко дну. Конец «Вакханке», конец капитану Скотту, конец экипажу. И флоту несладко. Британцы больше не умеют ходить под парусом. Британские корабли больше не способны плавать. Клятые газеты оставляют от королевского флота мокрое место.

Пауэрскорт ясно видел, что при всей нелюбви лорда Скотта к первым лордам Адмиралтейства преданности флоту он ничуть не утратил.

— Великая свара насчет размещения экипажа. У кого-то наверху пунктик по этой части. На другом судне, которое они думали использовать, на «Ньюкасле», имелось что-то вроде герметичных отсеков, изолированных кают. Этим оно их и привлекло. Позволяло держать одну ораву людей подальше от другой.

Где спал принц Эдди? Вот именно, где. У меня много раз руки чесались выбросить его за борт. Пришлось уступить ему мою каюту. В ней места было побольше. С командой ему якшаться вообще не дозволялось. Только с братом и офицерами. Очень строгие инструкции на сей счет от моих лордов Адмиралтейства. Запечатанные конверты и все такое. — Лорд Скотт налил себе еще чашку кофе, и еще три ложки сахара исчезли в ней. — О чем я? Да, размещение. Принц Эдди большую часть времени сидел в моей каюте. Все два клятых года. Вранья вокруг немеренно. Принц изучает морское дело, такелаж, навигацию, пушки. Все вздор. При принцах что-то вроде паскудного пастора. Звать Дальтоном. Лицемерный старый зануда, как и большинство пасторов. Больше похож на сторожа драгоценного принца Эдди. Глаз с него не спускал.

Когда усвоишь все это, начинаешь понимать главное. Куда мы отправимся, совершенно не важно. Могли и вовсе проходить все два года под парусом вокруг острова Уайт. Никакой клятой разницы. Всегда чувствовал, что смысл плавания состоял в том, чтобы держать Эдди как можно дальше от Англии.

Да, еще одно. Чуть не забыл, — лорд Скотт снова глотнул своего липкого варева. — На борту был не только паскудный пастор. Еще и врач. Не морской. Обычный клятый врач. Все время блевал. Так и обогнул весь свет, кормясь собственными микстурами. Проводил с принцем Эдди кучу времени. Главный пациент. Время от времени особые обследования. Всем прочим разойтись по каютам. Не люблю врачей. И пасторов не люблю. А с той поры и к лордам Адмиралтейства особой любви не питаю. Все. Теперь ваш черед.

Он замолчал. А Пауэрскорт не знал, с чего начать.

— Великолепный рассказ, лорд Скотт. Очень вам обязан. А если позволите задать пару вопросов, буду обязан вдвойне.

— Давайте, палите, — весь вид Скотта показывал, что его не испугаешь никаким бортовым залпом, сколь бы увесисты и многочисленны ни были пушечные ядра.

— Те запечатанные приказы, о которых вы упомянули, из Адмиралтейства. Не упоминалось ли в них о недозволительных половых сношениях?

— Господи, Пауэрскорт! Как вы об этом прознали? Мысли читать умеете? — он смерил Пауэрскорта взглядом, полным обновленного уважения, и подлил себе кофе. Клацанье каблуков по мрамору стихло, в библиотеке и вестибюле клуба воцарилась тишина. — На сей счет там были целые страницы. Страницы. Нам надлежало через регулярные промежутки времени читать команде лекции о пагубности недозволительных половых сношений. Мне, пастору, врачу — нам всем приходилось читать эти наставления. Нарушителям — жестокая порка. Трата времени. Какие там недозволительные половые сношения, в чем бы они ни состояли, — при такой-то команде? Иссохшая шатия, никаких жизненных соков в них не осталось. Понимаете, о чем я? Сколько ни плавал, ни разу ничего похожего не видел.

— А когда вы покидали порт, имелось ли у вас представление о том, сколько продлится этот вояж? Или сроки его удлинялись по ходу дела?

— Решительно никаких представлений. Все время полная неясность, — Скотт отставил кофе и набросился на клубные крекеры. Крошки несколько подпортили идеальность его бородки. — Сам-то я думал, что мы сможем вернуться через полгода. А после пошли приказы. Продолжать плавание. Вроде какого-то древнего проклятия. Возвращение домой отменяется. Бесконечное странствие. Странствие, которое не завершится никогда. Путешествие на край света. И обратно. Как у древних мореходов.

— Последний вопрос, если позволите. Вы сказали о ваших подозрениях относительно того, что настоящая цель плавания состояла в том, чтобы держать принца Эдди подальше от Англии. Что натолкнуло вас на эту мысль?

— Думал об этом годами. Никогда никому не рассказывал. До этого дня. Вы первый. Перед плаванием — какая-то жуткая история на «Британии». Все замяли. Офицеров разжаловали, команду разогнали, даже судовой кот принес обет молчания. Какой-то скандал. Жуткий. В чем там было дело, я так и не узнал. И никто не узнал. Но если в нем участвовал принц Эдди, возможно, его следовало запрятать куда подальше. Обычно семьи отправляют испорченных младших сыновей в колонии. С глаз долой, подальше от путей порока. То же и тут. Эдди сослали в колонии. Буквальным образом. Я сам, черт подери, его туда и доставил.