Натуральная древесина, использованная в дизайне всего кабинета с массивными шкафами и тяжелыми портьерами, позволяют создавать антураж старины и лоска, присущего этому учебному заведению.

Добротный и тяжелый антураж помещения наводит странный трепет и понимание весомости и важности всего учебного заведения.

Я затаив дыхание смотрю на человека, сидящего за рабочим столом, игнорирующего наше появление в кабинете.

Наш директор мистер Доре — тучный мужчина еще не старый, но уже и не молодой, в идеальном светло сером костюме, бросает быстрый взгляд сквозь очки без оравы на нас и опять упирает свой строгий взгляд в стол, на котором, как я вижу, лежат личные дела.

Напрягаюсь, собирая пальцы в кулаки. Ощущение, что меня привели на казнь, нарастает…

Короткий стук в дверь и в кабинет заходит высокий мужчина в элегантном костюме в мелкую клетку. На лице этого пепельного блондина написано особенно яркое негодование и возмущение. В его пустых глазах, на мгновение задержавшихся на мне, я читаю приговор, вынесенный без суда и следствия. В силу визуальной схожести мужчины с Ханой, я четко понимаю, что передо мной ее отец.

— Прошу присаживайтесь, Пол. — на мгновение оторвав взгляд от изучения документов произносит директор ровным, спокойным голосом.

Мы же с Лу стоим в центре кабинета, оставаясь все так же незамеченными.

Чувствую, как дверь за моей спиной вновь открывается и рядом со мной проходит еще один мужчина. Ловлю отголоски его давящей энергетики и туалетной воды, замираю изучая удаляющуюся спину.

Высокий, мощный, подавляющий брюнет с очень знакомой темной энергетикой, спокойной поступью хищника проходит в глубь кабинета…

— Какая неожиданность, Мистер Ривз… — кивает директор и приподнимается со своего места для обмена рукопожатиями, — Дэвид, я рад, что Вы, как председатель попечительского совета, решили принять участие в разбирательстве инцидента, — улыбается директор, пока гость выдвигает массивный деревянный стул с красивым орнаментом и резьбой по спинке, садиться.

Я леденею, понимая, что вот при таких “удачных" обстоятельствах впервые встречаюсь с отцом Тайгера…

Мне почему-то становится очень-очень стыдно за себя, за свой поступок. Чувствую, как щеки начинают гореть пламенем.

Смотрю на трех мужчин, продолжающих не замечать нас и интуитивно среди них выделяю одного.

Того, который так напоминает моего Черного Ястреба. Наверное, правильнее сказать, что это Тайгер — копия своего отца. Та же стать, тот же разворот мощных плеч и гордая посадка головы, схожий профиль, только передо мной сидит грозный мужчина, которого я воспринимаю чужаком, опасным и опытным. Скорее всего таким станет и Тайгер, повзрослев и заматерев.

Передо мной восседают люди из альтернативной реальности. Они- вершители судеб и сейчас в их руках оказалось мое будущее, которое может быть растоптано за секунду всего лишь одним росчерком на бумаге об отчислении.

От Дэвида Ривза за версту веет подавляющей мощью знакомой ледяной энергетики. Похожая аура Тайгера мной воспринимается иначе, не враждебно. Его отец кажется пришлым, и я не знаю, чего ожидать от него…

Надеюсь, он здесь случайно, а не желает наказать нищенку, которую по каким-то странными обстоятельствам выделил и приблизил к себе наследник рода.

Все может быть. Мне страшно.

Этот мир постепенно открывается мне своим жестоким естеством, где совсем не знаешь, что ждать, где Положение решает многое, если не все.

Энергетика кабинета стремительно меняется, когда директор, оторвав взгляд от бумаг и резко сменив радушный тон на повелительный, обратился ко мне:

— Потрудитесь объяснить нам, что послужило причиной вашего вчерашнего наплевательского отношения к уставу школы и нападению на мисс Дэвис?

Я в растерянности перевожу взгляд с одного мужчины на другого и окончательно теряюсь, опуская взор в пол, рассматривая носки изношенных туфель.

— Произошла ошибка… — с трудом проговаривает Луиза.

— Какая тут может быть ошибка?! — цедит отец Ханы, и я поднимаю взгляд на него, вижу, как жилы на его висках двигаются, когда он в негодовании сцепляет зубы. — Я требую исключения обеих! Немедленно!

— Мистер Дэвис, прошу Вас держать себя в руках! Нужно для начала выяснить обстоятельства произошедшего, — спокойно поясняет господин Доре, и я немного выдыхаю, радуясь, что перед казнью, проведут хоть какое-то подобие разбирательства.

Хлесткий взгляд в мою сторону от отца Ханы, доказывает, что он едва сдерживается. Если бы решал он, то шансов у меня не было бы от слова совсем.

Показательный суд, не иначе решили устроить сильные мира сего. Я все понимаю. Где-то даже заслуживаю наказания, но четко осознаю, если я и виновата, то Луиза в этих разборках не должна принимать участия! Подставлять ее я не буду! Собрав всю свою волю, я, со всем хладнокровием, на которое способна произношу:

— Луиза ни в чем не виновата. ЕЕ вообще поблизости не было. Инцидент произошел только между мной и Ханой. Нужно кого-то исключить? Исключайте меня.

Фраза звучит резко и нагло, привлекая ко мне внимание выглядящего скучающим до этой секунды Дэвида Ривза. Молниеносный разворот головы и я под прицелом темных глаз. От этого сканирующего рентгеном тяжелого взгляда хочется упасть в обморок. Он давит, заставляет смешаться и отвести свой взор, что я в конце концов и делаю, уперев свой взгляд в свои несчастные потрепанные туфли. Не могу сопротивляться его подавляющей мощи, которая ощущается тяжестью, что обрушивается на плечи и тянет к земле.

— Что именно Вы имеете в виду, Адель?

Спустя секунды молчания раздается вопрос, и я вновь смотрю на Ривза. Странно, но мне, кажется, в его холодных глазах загорается странный огонек, проскользнувший змеей и исчезнувший на дне зрачков.

В эту секунду этот мужчина кажется таким знакомым…

На миг мерещиться, что мой Черный Ястреб здесь со мной, и я нахожусь под защитой его надежного крыла…

— Вы признаете, что напали на мисс Дэвис? — не дав мне ответить на заданный Ривзом вопрос, интересуется директор.

Вздыхаю. Собираясь с мыслями и, произношу со всем мыслимым спокойствием, даже голос не дрожит:

— Если в наказание за проступок, необходимо принять меру пресечения в виде решения об исключении, я готова. Виновата в случившемся исключительно я. Осознаю и принимаю вину. — короткий вздох и я не удерживаю язык за зубами, бросаю подсознательный вызов этому фарсу, — Да, я виновата в том, что защищалась, не позволила себя оскорблять и не допустила унижения. Исключайте меня!

Звенящие молчание. Три пары мужских глаз, скрещенных на мне. Замечаю, как Ривз откидывается в кресле и склоняет голову к плечу. Знакомый жест.