Воды и еды их тоже лишили на время, пока их не вытащил Красный Крест (был тогда какой-то обмен, в результате которого они, оказались на свободе раньше, чем я выбрался, кроме Анатолия, который на несколько недель застрял у террористов «днр», и «Лиса»).

Так я лежал минут пять. Решаясь. Чувствуя, что окно возможностей скоро закроется (никакой логики, только на уровне ощущений). Возможно, сейчас, читая это, кто-то не может понять, чего я там колебался. Но для меня это был экзистенциальный момент, когда ты понимаешь, что сейчас ты выбираешь один из очень разных сценариев, по которому дальше пойдёт твоя жизнь. И не факт, что по выбранному тобой сценарию, она вообще куда-либо пойдёт, а не закончится где-то здесь, в посадке.

Стремление к свободе было сильнее и победило. Уже решив бежать (точнее, катиться), я лежал ещё пару минут, прислушиваясь и оценивая обстановку. Было тихо. Над спящими стоял равномерный тихий шум от дыхания, всхрапывания, бормотания.

Рядом лежал не знакомый мне пленный. Я не знал, как он отреагирует, если его разбудить. Поэтому старался его не беспокоить, чтобы он вдруг не поднял шум спросонья. Товарищи лежали в соседнем ряду. Близко, но далеко, чтобы незаметно шептаться.

Вообще такие вещи, как групповой побег, требуют подготовки или хотя бы предварительного сговора. Тут же были чистая авантюра и экспромт. А жаль, если бы я был не один, то чувствовал бы себя увереннее и комфортнее. Похоже, что начинался новый уровень. И проходить его по сюжету надо было в одиночку.

Я лежал на краю. Аккуратно приподняв «укрывало», сделал первые, самые сложные пол-оборота. Это, примерно, как отделение от самолёта, когда прыгаешь с парашютом. Со стороны казалось, что я просто перевернулся во сне на другой бок. И замер на пару минут, оценивая реакцию. Ничего не происходило. Я сделал вторую половину оборота и замер. Никто не проснулся, никто не окрикнул, никто не подошёл.

Теперь я уже полностью был на земле. Я помнил, где садилось солнце, и понимал, в каком направлении надо двигаться, – на запад. После каждого медленного полуоборота я останавливался и лежал минуту-другую. Спокойно дыша и прислушиваясь, позволяя находиться себе в таком состоянии, как будто я только что проснулся и скоро снова усну. Лёгкое возбуждение, появившееся тогда, когда я собирался и делал первое движение, быстро сошло на нет. Странно, но видимо, организм не считал, что надо впрыскивать адреналин, а может, я к нему так привык, что перестал замечать. Только состояние было такое, что если бы не надо было переворачиваться время от времени, то, полежав ещё дольше, я бы, наверное уснул.

Через десять или двадцать метров, по направлению движения находился другой «штабель» с пленными. Пришлось изменить направление, чтобы прокатиться мимо.

Ещё через пару десятков метров я уже был на условном краю площадки – на фоне неба темнела вешка, составленная из нескольких вертикальных палок. Похоже, она была импровизированным знаком, обозначавшим угол площадки. И если до этого после каждого оборота я замирал надолго, прислушиваясь, то теперь, после каждого полного оборота, стал высматривать на фоне неба растяжки. Вполне логичным мне казалось, что за периметром будут стоять сигналки (или обычные гранаты, если сигналок не нашлось… я бы что-то поставил). Но ничего не было.

Так двигаясь, с фантастической скоростью, через какое-то время я уже был в пятидесяти метрах от места, где нас держали. Паузы между переворотами стали короче, всего несколько секунд. Только одна мысль иногда заставляла чувствовать себя неуютно – что на меня сейчас смотрит охранник в ночник, и думает, сейчас нажать курок или пусть ещё смешно поворочается брёвнышком.

В ста – ста пятидесяти метрах от края площадки я уже не останавливался между переворотами, а просто катился вокруг своей оси. По голому полю это было проще, чем ползти, а вставать было ещё рано – силуэт стал бы заметён на фоне звёздного неба.

Останавливался я только для того, чтобы перестало мутить и кружится голова. В эти моменты лежал и смотрел на звёзды. Их было много, и это было красиво. Я ловил эту картинку и наслаждался ею, отдыхая. Потом катился опять.

Уже откатившись на порядочное расстояние (по моим ощущениям – несколько сотен метров), я оказался за бугорком с сухими сорняками. Отдышавшись немного, встал и пошёл дальше пешком. Точнее, побрёл неровной походкой. Сил не было, голова ещё кружилась, а один ботинок так и норовил спасть, болтаясь на ноге.

Забрёл в какую-то низину, потом вылез наверх. Попал на грядку. Посмотрел на листья – что-то бахчевое. Если повезёт, здесь будут арбузы или огурцы. Пошарил на земле и нашёл небольшую тыкву. Раздавил ногой, выломал кусок и начал жевать. Брр… эта тыква ещё долго потом стояла в глотке. Но поначалу появилось приятное ощущение влаги во рту.

Прижав под ватником руки к груди и спотыкаясь на неровностях, я продолжал идти на интуиции. Куда меня тянуло, туда и шёл. Увидел мелькнувший вдалеке свет фонарика – отвернул в сторону. Подойдя к посадке, не захотел заходить с правого края – не стал, прошёл по центру. Каким-то образом ни на кого не наткнулся.

Очень скоро начало светлеть. Получается, я проснулся незадолго до рассвета, в самое тёмное время. И у меня было ровно столько времени, сколько надо, чтобы укатиться и отойти на небольшое расстояние.

Пока я пробирался через поле с подсолнухами, стало достаточно светло, чтобы я мог рассмотреть узлы, которыми были связаны руки. Мне удалось растянуть контрольные узелки зубами один за другим, а «бабочка» растянулась сама.

Освободившись от шнурка, я вправил его в ботинок, который был велик по размеру. Теперь они оба не спадали с ног. Правда, один давил, а другой болтался. И оба натирали.

Наткнувшись в посадке на выброшенный мусор, я взял пустую пластиковую бутылку от лимонада «Дюшес». Если найду воду, то будет во что её набрать. А пить уже давно хотелось…

Ещё через посадку я остановился – впереди было село. Движения в нем не наблюдалось. Военных и техники – тоже. Село показалось маленьким и как бы вытянутым (как потом я понял, глядя на карты гугл, оно вытянулось вдоль полу-пересохшей речушки). С одной стороны, можно было его обойти; с другой – я понимал, что без воды и еды далеко не уйду – надо было «выходить из лесу». Это казалось риском, но я доверился внутреннему порыву и двинулся к домам.

Дома впереди были без признаков жизни. Только возле одного двора паслась коза и гуляли куры. К нему я и направился, наперерез через пустырь. Думая, что если повезёт, то сойду за бродягу.

Подходя ко двору, я увидел двух пожилых человек, мужчину и женщину. Они тоже меня увидели и замерли, внимательно наблюдая, как я подхожу. Я поздоровался с ними и попросил воды. Дед, до того стоявший слегка напряжённо, продолжил свои дела и зашёл в сарай. Видимо, мой жалкий вид не представлял угрозы, а слова развеяли опасения, показав отсутствие злого умысла. Бабушка, глядя на меня, спросила: