– Извините, если мои Мнеи зашли слишком далеко. Но, с другой стороны, вы не должны здесь находиться. Вход в этот мир без сопровождения уполномоченного лица запрещен.

– Это бастарды, – зашипела муза в желтом платье. Мнемозина бросила на нее злой взгляд, который заставил ее замолчать.

– Клио, я запретила вам использовать это слово! Исчезните, пока я не позвала отца!

Услышав слово «отец», музы коллективно вздрогнули и наконец разбежались. Как камень с души. Даже Лэнсбери расслабился и ослабил хват вокруг моей талии. Тем не менее взгляды, которые они бросали на меня, особенно Талия, должны были преследовать меня в кошмарах. Если я правильно помнила, отцом этих девяти мучений был Зевс. И, если от произношения его имени они так сжимались, он явно не был рад такому непослушному поведению дочерей. Жаль, я бы с удовольствием посмотрела, как он каждой из них молнией бьет по…

– Я должна извиниться перед вами за поведение моих дочерей, – сказала Мнемозина с сожалением в голосе. – Будет лучше, если вы сейчас же уйдете. – Богиня посмотрела на нас не то с сочувствием, не то с мольбой.

– Я не понимаю. – Эмма подошла к ней. – Почему музы заперты здесь? Как это связано с нами и нашими преобразователями? И что это за академия, о которой они говорили?

Я уже забыла половину нашего разговора с музами, но на Эмму можно было положиться. Она, как и всегда, задавала верные вопросы.

Мнемозина подняла руки.

– Многое поменялось, – пробормотала она. – Это долгая история, которая лежит корнями в прошлом. Только это не моя обязанность рассказывать вам об этом. Я могу вам только сказать, что с тех пор, как мои дочери, мои Мнеи были заперты здесь, они плохо отзываются о таких людях, как вы. К сожалению, это уже не изменить. Они искали виноватых в своих бедах и нашли. Это проще, чем винить себя.

– Ваши дочери, предположительно, убили четырех человек и пытались совершить еще одно убийство, – деловито вмешался Лэнсбери.

Мнемозина широко раскрыла глаза.

– Это невозможно, – возразила она. – Они не могут покидать этот мир.

– Они только что признались в этом. И я узнала Талию! Пару дней назад она стреляла в меня, – добавила я, и от воспоминаний меня бросило в холод.

– Нет! – уверяла нас Мнемозина. Но тут по ее лицу пробежала мелкая дрожь, которую я заметила только потому, что не моргала. – Или? – выдохнула она. – Нет, нет. Этого не может быть. Уходите. Так будет лучше. – Она ушла, не реагируя на вопросы, которые мы ей задавали, и оставила нас. Я надеялась только на то, что она выведет дочерей на чистую воду.

Измученные и еще больше растерянные, чем раньше, мы отправились обратно. Дверь все еще стояла там, где мы ее оставили.

Я сделала глубокий вдох.

– Сейчас мне нужен кофе. Чрезмерно дорогой, известной марки, который потрясет меня и бариста. – Будучи замаскированными, мы могли осмелиться и заглянуть в реальный мир, не боясь, что меня кто-нибудь узнает или арестует. Что-то хорошее этот день должен был иметь в запасе. А выпить чашечку кофе на свободе – звучало очень заманчиво.

Бывало и похуже, чем сидеть в большой кофейне в одежде викторианской эпохи. Самое забавное, что на нас никто не обращал внимания. Мы, девочки, потягивали невообразимые кофейные напитки. А Лэнсбери стоически наблюдал за нами, при этом, задерживая взгляд на мне дольше, чем на остальных. Кофеина ему хватило с первого раза.

Я заметила неуверенные взгляды, которыми перебрасывались Тия и Эмма, стараясь, чтобы их никто не заметил. Возможно, в их головах, как и в моей, до сих пор крутились слова этой стервы Полигимнии, которые она сказала Тии и Лэнсбери: «Один поцелуй, и они украдут ваши идеи, мечты и желания. Они разрушат ваши жизни, если вступят в них».

Была ли она права? За всю свою жизнь я целовалась всего с двумя парнями, с которыми у нас не получилось долгих отношений. Понятия не имею, действительно ли я украла их идеи или желания и под силу мне вообще такое. Я косилась на Лэнсбери, который осматривался в кафе. С тех пор, как Полигимния упомянула это, я не могла не думать о том, каково это было бы – поцеловать его. Не для того, чтобы проверить, верна ли ее теория, а просто ради поцелуя. Лично для меня это стало бы величайшим открытием дня. Мне нравился Лэнсбери, и я хотела его поцеловать.

Отлично, Малу. Мало того, что ты сейчас в полном отчаянии от того, что не можешь раскрыть четыре убийства и спасти свою шкуру, так еще и твои гормоны сходят с ума. Хорошая работа!

Первые пять минут никто из нас не произносил ни слова. Лэнсбери и так не был особо разговорчив, Тия и Эмма не знали, что сказать, а я до сих пор проклинала гормоны, которые заставляли меня во всем этом хаосе танцевать танго. Я пыталась как можно больше наслаждаться теплым ощущением в животе, пока наш коллектив погрузился в молчание. Кроме того, в моей голове кружилось такое количество мыслей, что я никак не могла понять, какие из них нужно начать преобразовывать в слова.

Понятия «академия», «воровки», «преобразователи», «отец» выстроились в пазл, который являлся моей жизнью. Я не знала, что говорить по поводу трех первых, но вот четвертое теоретически могло быть очередной зацепкой… За которую нам обязательно стоило ухватиться.

– Мы должны выяснить, кто мой отец. И откуда музы его знают, – сказала я ребятам.

Все заинтересованно посмотрели на меня.

– Как ты пришла к этому? – спросила Тия.

Лэнсбери, перерабатывая новую информацию, похоже, пришел к такому же выводу, что и я, и поэтому ответил на вопрос:

– Они сказали, пусть это и чепуха, что Малу настолько же эгоистична, как и ее отец. Это означает, они знакомы с ним. Или со времен полученного ими наказания, или кто-то посетил их и рассказал о нем. Может быть даже, он сам их разыскал.

– Но как в этом замешан отец Малу? – задала еще один вопрос Тия.

– Он – то, что отличает Малу от других антимуз, – объяснила Эмма. – Мы узнали, что они затаили обиду на всех детей Книрила. И то, что они выбрали Малу, по неизвестным причинам, объектом своих зловещих махинаций, должно быть каким-то образом связано с ее отцом. По крайней мере, если судить по их реакции. Речь идет о Малу и о ее отце. Он – следующая частичка пазла. Если мы выясним, кто он, мы подберемся ближе к разгадке.

– О нет, – заскулила я, потому что знала, что это означало. Существовал лишь один человек, который мог нам в этом помочь.

– Да, да, – прокомментировала Эмма. – Обходного пути нет. Мы должны связаться с миссис Пэттон.

– Это предложение звучало за последние недели слишком часто. Но в этот раз мы все сделаем по-другому! Мне надоело делать все только так, как хочет она. Мы возьмем реванш и направимся прямо в управление муз. – Мое сердце заколотилось. От волнения, от страха и от гнева. Роковая смесь, которая заставила меня вскипеть.