Следователю это совсем не понравилось. Ему вообще многое не нравилось в этой истории.

— Мы, конечно, можем, после очной ставки прокатиться в типографию к этому Фишману, — проговорил Зорин. — Интересно, что он скажет?

— Он скажет, что это фальшивка, — пожал я плечами. — Поэтому я буду настаивать на экспертизе. И если окажется, что оба оттиска сделаны на одном и том же «Ромайоре», я, наверное, действительно повременю отказываться от своих первоначальных показаний.

Зорин, конечно, был далеко не глуп и потому наверняка сразу же предположил, какую головную боль вызовет положительный результат экспертизы. На его месте я наверняка бы припрятал мой плакатик, чтобы потом уничтожить; «нэт человека — нэт проблемы»… Впрочем, Зорин действительно убрал обе бумаги в карман, аккуратно сложив их вчетверо по линиям сгиба.

Раздался телефонный звонок. Следователь снял трубку.

— Зорин… Да, мы готовы. Можно начинать.

Через минуту в кабинет вошла Алина в сопровождении уже знакомого мне мужика с бумагами. Тайная канцелярия, понимаешь…

Зорин пригласил ее сесть напротив меня, предупредил нас на предмет ложных показаний, и мы расписались за то, что ознакомлены с ответственностью.

— Алина Степановна, — начал следователь, — вы знаете этого человека?

— Знаю, — гневно ответила девушка. — Это тот самый тип, который…

— Стоп-стоп! Прошу просто назвать его имя, если оно вам известно.

— Его зовут Алексей, фамилию он мне не называл.

— Вы, Алексей Кириллович, — знаете эту женщину?

— Да, — сказал я. — Ее зовут Алина. Фамилию и отчество я тоже раньше не знал.

Девушка издала короткий возмущенный возглас.

— Алина Степановна, — сказал Зорин. — Вы ознакомились с показаниями Берестова Алексея Кирилловича в той части, где он описывает свое знакомство с вами и то, что за ним последовало?

— Да, — сердито сказала рыжая. — Я просто потрясена, как этот человек умеет фантазировать… Может, он того?..

— Алина Степановна, — мягко сказал Зорин. — Насчет психического состояния Алексея Кирилловича давать заключение пока преждевременно. Я прошу вас отвечать на вопросы и, будьте так добры, без лишних эмоций. Хорошо?

— Хорошо, — произнесла девушка.

— Итак, что вы можете сказать об этих показаниях?

— То, что в них нет ни слова правды… — У Алины дрогнуло лицо.

— Понятно. Теперь прошу вас, Алексей Кириллович, внимательно прослушать следующую информацию… Будьте добры, протокол, — обратился следователь к «тайной канцелярии». — Вот, читаем: «девятнадцатого июня сего года вечером я находилась в баре санатория «Вантай». Ко мне подошел мужчина, назвавший себя Алексеем. Так у нас состоялось знакомство. Алексей купил по два слабоалкогольных коктейля, мы несколько раз выходили танцевать, потом возвращались к стойке. До часа ночи, то есть, до закрытия бара, мы провели время в нем. После закрытия бара мы долго гуляли по санаторию, ходили по дорожкам парка, выходили на пляж. Алексей предложил искупаться в реке, я отказалась, заявив, что ночь довольно холодная. Потом Алексей заявил, что он, к сожалению, не ожидал такой хорошей встречи, в связи с чем пропустил последний автобус в город, и теперь не знает, куда податься. Он начал напрашиваться ко мне в гости, в номер. Я стала отказываться, потому что еще плохо знаю его. Алексей настаивал, но потом предложил просто посидеть в холле жилого корпуса. Я согласилась, хотя времени уже было около трех часов ночи, и мне хотелось спать. Мы договорились, что посидим не более получаса, а потом разойдемся, чтобы встретиться завтра. Алексей выразил сожаление, сказав, что завтра он уедет. Я предложила встретиться позже в Вантайске, когда вернусь из санатория в город. Алексей тогда сказал, что там мы сможем не увидеться. И вообще, он говорил множество странных вещей, уверяя, что и город Вантайск уже не принадлежит людям, и что в санатории находиться якобы очень опасно. Я испугалась и решила уйти. Тогда Алексей, дождавшись, когда дежурная в конторке уснет, неожиданно схватил меня, зажал мне рукой рот и затащил в подсобное помещение, где находился склад постельных принадлежностей. Исключительно по причине насильственных действий со стороны Алексея я была вынуждена вступить с ним в половую связь. Это происходило обычным способом. Затем Алексей связал меня простынями, завязал рот, а сам скрылся. Вероятно, это произошло около четырех часов утра. Освободиться самостоятельно я не могла. Около половины седьмого утра меня обнаружила и освободила кастелянша»… Что вы на это скажете, Алексей Кириллович?

Я пожал плечами:

— Большей ерунды я в жизни не слышал.

Алина опять издала возглас возмущения.

— Алина Степановна, основываясь на ваших показаниях и на вашем заявлении, мы имеем основание возбудить против гражданина Берестова уголовное дело по статье «изнасилование»? Это считается тяжким преступлением…

— И что мне теперь, прикажете пожалеть его? — глаза Алины вспыхнули недобрым огнем.

— Вас многие видели в санатории вместе?

— Думаю, да. Бармен, другие посетители… Дежурная в холле — когда мы пришли туда, она еще не спала.

— Их придется вызвать в суд… Вы понимаете, что будет суд, на котором вам придется вслух говорить о том, что произошло в санатории?

— Эй, вы уж не пугать ли меня начали? — подозрительно спросила рыжая. — Я, знаете ли, уже кое-что видела в жизни, и от слов «половая связь» не краснею. А этот тип пусть сидит за свои дела, и не надо меня уговаривать забирать заявление или что вы там еще придумали…

— Ни в коем случае. Сейчас мы запротоколируем результат очной ставки, потом будем готовить дело в суд…

Моя душа словно бы рухнула в страшную бездну.

— Но! — сказал вдруг Зорин. — Прежде нам надо будет уточнить еще некоторые моменты.

— Это еще какие? — проворчала Алина.

— Для начала вот эти. — Следователь положил перед Алиной предвыборные агитки.

— О боже, — воскликнула девушка. — Это же мой отец! Его действительно зовут Степаном Ивановичем… Но он никогда не баллотировался в депутаты, он далек от всего этого… А этого мужика и эту фамилию я помню, все за него голосовать агитировали… Интересно, как папа мог оказаться на этом плакате?.. Не понимаю… Откуда это у вас?

— Нашли в кармане у Берестова, — сказал следователь. — Теперь понимаете, что тут все не очень просто.

— Действительно… А разве он не мог сделать эту фальшивку заранее?

— Заранее? То есть, до знакомства с вами? Разумеется, мог. Но давайте поразмыслим. На фото ваш отец. Верно?

— Да.

— Если Берестов мог сделать или заказать этот плакат, то у него, как минимум, должно было иметься оригинальное фото в бумажном или электронном виде. Согласны?

— Согласна. — Алина посмотрела на меня с испугом. Девушка была отнюдь не глупой.