Она еще немного помолчала, потом посмотрела прямо мне в лицо и буднично спросила:

– Так что это за история с твоим якобы случайным падением в яму?

– Стала бы я сама туда падать! Я же не слепая! – Я фыркнула и рассказала подружке про рыжеусого мужика с газовым баллончиком.

– Узнать его сможешь? – выслушав меня, спросила Алка.

– Разве что усы, они такие приметные…

– Даже слишком приметные, чтобы быть настоящими, – Трошкина вздохнула. – Ничего не скажешь, здорово! Кто-то хочет тебя убить, а ты не знаешь ни кто, ни за что! Или все-таки знаешь?

– Нет, для меня это загадка! – Я хотела пожать плечами, но замерла в неуютной позе со вздернутыми плечами, проассоциировав слово «загадка» с шифровкой на обложке журнала. – Погоди-ка… Не знаю, имеет ли это какое-то отношение к происходящему, но пару дней назад я наткнулась на одну зловещую тайну. Если я правильно поняла, речь идет о яде, значит, дело серьезное.

Головоломка Раисы Павловны Алку очень заинтересовала. Подружка открыла тетрадку, вооружилась остро заточенным карандашом и принялась так и сяк крутить непонятное «монотраст мирам дай». Получалось у нее лучше, чем у меня: из «мирам» умница Трошкина сумела получить вполне нормальное слово.

– Правда, это имя собственное, – словно извиняясь, сообщила она. – «Мирам» – это Римма!

– Уж не та ли Римма, которая подшефная нищенка бабы Раи? Королева гастрономовской помойки?! – встрепенулась я.

– В таком случае, связь между гастрономом и Риммой вполне очевидна! – Трошкина тоже заволновалась. – Но при чем же тут яд?

– Все, я устала гадать и строить планы! Приступаем к решительным действиям! – Я с удовольствием разлучила свое мягкое место с неприятно жестким стулом. – Мы сейчас же отправимся в больницу и расспросим бабу Раю!

Алка сначала тоже вскочила, но потом снова села:

– Не вариант. В больнице карантин, к бабе Рае нас не пустят.

– Прорвемся! – Моя готовность к решительным действиям достигла уровня пионерской готовности ко всему на свете.

– Штурмовать больницу негуманно, – не вполне уверенно сказала подружка.

Я чувствовала, что могу ее уговорить, но предпочла не давить и поменяла планы:

– Ладно, больницу пока трогать не будем. Но тогда давай отыщем эту самую Римму и выпытаем у нее все, что только можно, про ядовитый гастроном.

Похоже, допроса с пристрастием в Алкином списке бесчеловечных деяний не было, мой новый план она приняла без возражений. Я быстренько сбегала к себе домой, просушила феном влажные волосы, наскоро пообедала, переоделась и воссоединилась с подружкой уже во дворе у подъезда.

Для прогулки по помойке я облачилась в старые джинсы и ту самую курточку, в которой поутру энергично ползала по трубам. Постирать ее я еще не успела, потому что папуля после досадного и разорительного происшествия с нашими мобильными телефонами строго-настрого запретил мне включать стиральную машину без предварительного ее обыска и досмотра, а заниматься таможенной деятельностью мне было некогда. Некогда голубая, курточка в результате моего вынужденного диггерства сделалась цвета штормовой морской волны и лишилась пары верхних пуговиц. Их отсутствие я отчасти восполнила шарфом, повязанным под воротником.

– Чудный шарфик, – сказала Трошкина, тактично промолчав об изгвазданной курточке. – Кажется, у тебя к нему еще шапочка есть?

– Была, – коротко сказала я, с места в карьер стартуя по направлению к помойке.

– Ты думаешь, что нужная нам особа находится на этой помойке безотлучно? – усомнилась Алка, отставшая от меня всего на полшага.

– Думаю, что ареал ее обитания не должен превышать трехсот метров в радиусе от мусорных баков гастронома.

– Почему это?

– Потому что примерно в пятистах метрах от этой помойки расположена другая. По логике, где-то на полпути между ними территория, центром которой являются контейнеры у гастронома, заканчивается. А Королева Помойки не должна покидать свои владения, – объяснила я.

– Резонно, – подружка со мной согласилась и ускорила шаг.

На помойке было людно, как на распродаже в модном магазине, но не в пример тише и спокойнее. Каждый контейнер оккупировала более или менее слаженная группа товарищей. Разработка мусорной жилы открытым способом производилась в сосредоточенном молчании, тишину нарушали только шуршание, стук и изредка победное звяканье склянок. Счастливчика, раскопавшего целую бутылку, конкуренты награждали мрачными, откровенно завистливыми взглядами. На секунду процесс приостанавливался, над разворошенными контейнерами пролетал дружный тоскливо-мечтательный стон, после чего работа возобновлялась с удвоенной энергией.

– Которая тут наша? – тихо спросила я Трошкину, щурясь на мешковатые серо-бурые фигуры.

На мой взгляд, они были похожи, как замызганные плюшевые медведи из сиротского приюта, снабженного игрушками лишь единожды, в момент основания сего богоугодного заведения лично царем Горохом.

– Сейчас подойду к ним поближе и посмотрю, – шепнула в ответ подружка.

Алка предусмотрительно прихватила из дома пакет с мусором, в который для пущей объемности добавила пару пустых литровых банок. По идее, мусорный мешок придавал нашему появлению на помойке должную естественность и непринужденность. Однако Трошкина этим не удовлетворилась и изобретательно использовала свою ручную кладь еще и как наживку.

Остановившись в паре метров от контейнеров, она встряхнула пакет, и неразличимые за черным полиэтиленом стеклянные банки мелодично звякнули. Этот волшебный звук произвел на завсегдатаев помойки такое же впечатление, как школьный звонок на шумный класс. Грязно-серые фигуры замерли неподвижно, как мешки с картошкой. Взгляды устремились на пакет.

– Господа, вы знаете Римму? – громко спросила Трошкина.

«Господа» дружно уставились на нее, но выражения их лиц за наслоениями грязи я лично разобрать не смогла. Тогда Алка спросила по-другому:

– Кто подскажет, как найти Римму? Ее еще Рюмкой зовут? – и выразительно звякнула стеклом в непроглядном пакете.

«Господам» стало понятно, что мешок послужит призом тому, кто окажет содействие в поиске означенной Риммы. Серая масса, облепившая контейнеры, зашевелилась.

– Рюмку тебе найти? Губа не дура! – захихикал сутулый мужичок с редкой бороденкой, протянувшейся от уха до уха на манер пегой бахромы. – Я бы и сам от рюмки не отказался!

Он мечтательно подкатил глаза и так глубоко, шумно вздохнул, словно высосал вожделенную рюмку или даже целый стакан. Вероятно, это виртуальное действие возымело некий результат, и мужичка потянуло продолжить процесс по привычному сценарию. Недолго думая, он выудил из контейнера мятый капустный лист и со вкусом им закусил. Копошащийся по соседству дедок проводил исчезающий капустный лопух ревнивым взором и спешно прикарманил кочерыжку, предварительно тщательно ее обнюхав.