Сильвен забился в противоположный угол, держа тельце дочери на руках. Рыдания, сотрясавшие его тело, резко прекратились. Верваеке даже вздрогнула, когда увидела, как он оскалил зубы, словно кровожадный зверь. Глаза вспыхнули ненавистью. Казалось, этим взглядом можно было убить, как отравленным лезвием.

Однако он с бесконечной осторожностью уложил тельце дочери обратно в кроватку и укрыл одеяльцем, шепча какие-то неслышные слова. Затем повернулся к Клариссе:

— Мне нужно кое-что проверить… Угольную печь…

Верваеке молча вскинула револьвер, делая Сильвену знак идти вперед. Он приблизился к печи и осмотрел трубу. Скотч был немного отклеен, так что из-под него виднелась трещина.

Виго Новак запрограммировал его смерть, не пощадив ни его жену, ни дочь. Ребенок… Он убил невинного младенца…

Зверюга швырнула большой кусок мяса в пасть ротвейлера. Клацая зубами, собака мгновенно уничтожила его и, смягчившись от непривычно щедрого дара, улеглась у входной двери. Женщина в седом парике поставила на стол флакон эфира, взяла рулон ваты и отщипнула один за другим несколько клочков, аккуратно раскладывая их перед собой на столешнице. Эти медленные, тщательные движения, эти приготовления доставляли ей нескончаемое удовольствие. Иногда мечта обладать каким-то предметом гораздо приятнее самого обладания.

Она рассовала подручные средства по карманам, уже предвкушая, как дурманящее вещество будет постепенно отключать женщину-полицейского. Сначала та будет отбиваться. Тем лучше. Зверюга обожала борьбу — поэтому и предпочитала физический контакт стрельбе из гиподермического пистолета. Постепенно усиливать хватку, чувствовать замедляющиеся удары сердца… Потом голова женщины-полицейского начнет дергаться, запрокидываясь назад, — один, два, три раза… Потом ее веки начнут медленно опускаться и наконец сомкнутся полностью…

…чтобы раскрыться уже в логове безумия.

Скорчившись в кресле перед игровым автоматом, Виго Новак рассекал темное пространство на виртуальном автомобиле. То и дело опуская руку в ведерко с жетонами, по ободку которых шла надпись «Казино Сент-Аман-лез-О», он считал трупы сбитых по дороге людей — все новые и новые смерти вслед за непоправимой катастрофой, случившейся на пустой дороге среди гудящих ветряков. Говорят, что в финале невообразимо долгой череды событий, цепляющихся одно за другое, даже обычный полет бабочки в Японии может вызвать циклон в Соединенных Штатах. Шесть месяцев назад в Гранд-Синт с работы уволили двух самых обычных типов — и вот теперь это привело к смерти по меньшей мере пяти человек. Один отправился в болотную трясину со стеблем камыша в горле. Другая была убита на заброшенном складе. А теперь вот целая семья погибла от отравления угарным газом. Это не считая девочки, больной диабетом… Жатва, достойная серийного убийцы. Разве он — не серийный убийца?

В результате взрыва рудничного газа в угольных копях «Курьер» в 1906 году тысяча двести человек оказались погребены в шестистах метрах под землей. Несколько человек погибли при взрыве, большинство задохнулись. Одна из самых масштабных катастроф на шахтах в двадцатом веке… Через сорок с лишним дней дюжина шахтеров смогла выбраться наверх. Живые мертвецы ощупью пробирались в подземной темноте, отыскивая проходы, ломали ногти, разгребая завалы горной породы, груды взорванных подпорок, нагромождения трупов… Чтобы выжить, они пили воду из фляг погибших и грызли их мертвую плоть.

Руки и ноги, жесткие, гниющие… Эти люди пожирали своих собратьев. Мертвые сохранили жизнь живым, останки послужили пищей… Виго говорил себе, что он всего лишь повторил подвиг тех мужественных людей с покрытыми угольной пылью лицами. На свой лад.

Семья Куттёр умерла не страдая. Они уснули в своем доме, как делали это каждый вечер, в уютном тепле угольной печи. Разница заключалась только в том, что наутро они не проснулись. Без всяких мучений поднялись на небеса, распахнувшие им утешительные объятия… Может ли смерть быть более приятной?

Виго их не убил. Он просто избавил их от слишком тяжелого бремени этой жизни. Да, именно так. Избавил от бремени…

А иначе что бы произошло? Да то же самое. Убийца добрался бы до Сильвена, а затем и до него, чтобы вернуть свои деньги. А потом? Неужели он оставил бы в живых двух лишних свидетелей, после того как убил ни в чем не повинную девочку? Разумеется, нет — он бы ликвидировал их обоих. Бабах! Пуля в голову. И жена Сильвена Куттёра уже вдова, а дочь — сирота…

По крайней мере, он устроил все лучшим образом…

Хитроумный комбинатор один за другим бросал жетоны в прожорливые пасти «одноруких бандитов» и нажимал на кнопки, но ему не везло — на экране мелькали насмешливые физиономии джокеров, какие-то дурацкие фрукты, нелепые символы… А вокруг все выигрывали. Конечно, небольшие суммы, но автоматы то и дело позвякивали, на панелях зажигались лампочки, воспламеняющие затуманенные взгляды игроков.

Неужели удача отвернулась от него?.. Виго вздрогнул. Во рту все сильнее ощущался железистый привкус. Не из-за страха перед ошибками, которые он мог допустить на месте преступления, — нет, его мысли были далеки от этого. Счастливый случай принес ему деньги, но кто поручится, что другой, роковой случай их не отнимет? Как противостоять мощному шквалу, ломающему людские судьбы?..

Мы не ищем удачу. Это она нас находит. А потом ускользает, когда ей кажется, что настал подходящий для этого момент, оставляя на месте своего исчезновения глубокую дыру, откуда вырываются отвратительные демоны…

Виго ощутил головокружение и тошноту. Дым сигареты разъедал ему глаза, непрерывный шум мерзких электронных уродцев терзал слух. Пространство искажалось, то становясь волнообразным, то разделяясь на разноцветные кубы. Лица игроков походили на скверные маски. И вот мужчина с угольно-черными волосами поспешно направился к туалету — судя по всему, его тошнило — и надолго там заперся. Воцарилась тишина, жаркая и гнетущая. Душевная буря улеглась, сменившись полным штилем. Виго представлял себе чаек, летящих к горизонту. Птицы с изогнутыми клювами издавали пронзительные крики, заглушающие вопли младенца…

Эти детские рыдания звучали в голове Виго не смолкая. Он прижался виском к стене, но это не помогло — крики только усилились, почти заглушив звон металлических жетонов, изрыгаемых пошлыми автоматами.

Он понял, что тюрьма, в которой он окончит свои дни, не снаружи, а внутри его…

За последние четыре месяца Люси забыла, что такое спать по ночам: все необходимое для сна время уходило на стерилизацию сосок для бутылочек с молоком и непрестанное насыщение двух жадных ротиков — при малейшей задержке они издавали резкие требовательные крики. Прежде чем вернуться к работе, ей пришлось полностью перестроить свои биоритмы, чтобы приспособить их к перепадам активности близняшек. Но сейчас редкие моменты отдыха представлялись ей чем-то вроде туманных очертаний далекой волшебной страны, едва виднеющейся на горизонте, — мира снов и иллюзий.