Он вернулся в Кронштадт, уже не испытывая страсти к путешествиям. По своей инициативе капитан-лейтенант вместе с инженером путей сообщения Загоскиным во время своей командировки произвели барометрическую нивелировку местности на протяжении 242 верст от Каспийского до Аральского моря. Они установили, что Аральское море лежит на 35,8 м выше Каспийского. Труды моряка были замечены и по достоинству оценены. Его наградили орденом Св. Анны 2‑й степени.

И вновь отдыхать долго не пришлось. Его назначили старшим артиллеристом на линейный корабль «Гангут». В составе эскадры контр-адмирала Логгина Петровича Гейдена ему довелось не только плавать в Средиземном море, но и принять участие в Наваринском сражении. В этом сражении соединенные эскадры Англии, Франции и России уничтожили турецко-египетский флот. В бою капитан-лейтенант Анжу был ранен в голову, но не покинул своего поста. За мужество ему вручили самую почетную боевую награду – орден Св. Георгия 4‑й степени.

В 1828 году Анжу вернулся в Кронштадт. Петра Федоровича пригласили к себе старые знакомые, семья Рикордов. Во время визита Анжу познакомили с Ксенией Ивановной, молодой вдовой английского капитана. Петр с первого взгляда влюбился в Ксению; судя по тому, что известно об их дальнейшей жизни, любовь была взаимной. Петр Федорович всегда считал, что встреча с Ксенией была самым большим событием в его нелегкой жизни. 24 октября 1828 года они сыграли свадьбу. Венчание прошло в Никольском Морском соборе Петербурга.

Дом магнитом тянул к себе Петра Федоровича, ему не хотелось никуда уезжать далеко от жены. Любил он ее безумно. Никуда дальше Балтики он больше не уходил в плавания.

Это не мешало ему продвигаться по службе. Он дослужился до адмирала. В Ораниенбауме он и Ксения купили два дома, стоявшие рядом, и соединили их переходом. Дом Анжу славился теплом и гостеприимством. Многие знаменитые моряки любили его посещать. О себе Петр Федорович часто говорил: «Я так счастлив в жизни и так всем доволен, что иногда страшно делается за себя». У Анжу была большая и дружная семья: три сына, три дочери и 12 внуков. В 1868 году они отметили сорокалетие своей свадьбы. Все награды и звания ничего не значили для Петра Федоровича по сравнению с любовью Ксении Ивановны.

В сентябре 1869 года адмирал простудился и слег. Обострились старые болезни – результат полярных зим и лета в песках, в последние годы давала о себе знать и контузия, полученная в Наваринском сражении. 12 октября Петр Федорович Анжу скончался.

Ксения Ивановна не перенесла горя и умерла через несколько месяцев после мужа в 1870 году.

Восточные берега Сибири, Чукотка, Камчатка, Курильские острова… Омывающие их северные моря изобиловали рыбой и морским зверем. «Рыбий зуб» (клыки моржа), мех морского зверя, икра, ценные породы рыб составляли важную статью экспорта в Российской империи. Вот только у российских чиновников не хватало ни ума, ни денег, чтобы организовать разумную добычу и охрану рыбы и зверя. К середине XIX века была полностью истреблена стеллерова корова, на грани исчезновения находились киты, моржи, тюлени, каланы.

После приобретения Аляски американцы быстро отбили охоту браконьерам всех мастей и национальностей безнаказанно заниматься хищничеством в их водах, наладив постоянную охрану морских промыслов.

Тогда сотни быстроходных браконьерских парусно-паровых судов с самыми различными флагами и командами, набранными в приморских кабаках по всему свету, ринулись в русские воды.

Всё это отребье, готовое за копейку перерезать любому горло, не только нарушало правила охоты и ловли, но и спаивало, грабило, насиловало и убивало аборигенов. Русское правительство, осознав наконец необходимость защиты, если уж не своих подданных, то по крайней мере экономических интересов императорской фамилии и других богатейших семейств России, поручило организовать регулярную, а не от случая к случаю, как делалось раньше, охрану тихоокеанских берегов и вод судам Балтийского флота. На Дальнем Востоке имелась Сибирская флотилия, но её едва хватало, чтобы прикрывать Приморье и Амур, а шхуны, выделенные для охраны промыслов, уступали хорошо вооружённым браконьерам в скорости хода.

В 1884 году из Кронштадта отправился с таким заданием в долгое плавание к берегам Сибири клипер «Крейсер». Командовал им капитан 2‑го ранга Алексей Аполлонович Остолопов. Фамилия, прямо скажем, не самая благозвучная, но она его устраивала, тем более что дворянский род, к которому он принадлежал, был старинным. Отцы, деды и прадеды исправно несли государеву службу, в том числе и на море. Фамилией можно было гордиться, а не стесняться.

Морское начальство снабдило командира инструкцией, в которой помимо главных задач перечислялись ещё многие другие, так что скучать не приходилось, да и моря, в которых предстояло плавать, не давали расслабляться.

Клипер благополучно добрался до места назначения и приступил к несению своей службы. Железной рукой стал наводить порядок в русских водах командир «Крейсера». Захваченным на месте преступления браконьерам приходилось туго: всё добытое шло в казну, орудия лова отбирали, а судно продавали с аукциона или включали в состав Сибирской флотилии.

Кстати, одну из пойманных шхун, «Генриетту», Остолопов переименовал в «Крейсерок» и направил на неё часть своей команды. Шхуна помогала клиперу отлавливать нарушителей. Самих браконьеров после недолгого судебного разбирательства отправляли на несколько лет «в каторжные работы». Немудрено, что скоро всё браконьерское сообщество прекрасно знало силуэт клипера, и, завидев его, суда браконьеров стремились поскорее убраться из русских вод.

В 1886 году «Крейсер» находился в плавании в Ледовитом океане вблизи Чукотского полуострова. Моряки зашли в бухту Провидения. В ней находился склад угля, который не раз грабили не только иностранные китобои, но и американские таможенные крейсера. Можно понять Остолопова, который писал: «Дай Бог дождаться у русских берегов русского флота!»

Почти всё мужское местное население сразу окружило «Крейсер» на байдарах из моржовой кожи. Чукчей пустили на палубу. Началась меновая торговля. Выяснилось, что местные жители не знают русского, но зато говорят на английском языке. Было понятно, с кем они чаще общаются. Гости были одеты в грязные нерпичьи и оленьи шкуры, лица и руки их были покрыты коркой грязи, а от тел исходил нестерпимый запах. Дело в том, что яранги и землянки аборигенов покрывались пологами из оленьих шкур, кишевших насекомыми. Чукчи, чтобы избавиться от вшей, мыли волосы и умывались мочой. Мужчины волосы обрезали ножом, а женщины заплетали. Немудрено, что дальше палубы новых знакомых никуда не пускали. На следующий день продолжили знакомство на берегу.

Остолопов имел предписание отбирать у чукчей контрабандные товары. Но когда он увидел, какую дрянь за несусветную цену продают им русские купцы, то делать этого не стал. Оставить местных жителей без американских ружей, поменяв их на никуда не годные русские означало обречь семьи охотников на голодную смерть. Но зато весь припрятанный в бочках спирт он безжалостно приказал вылить на землю. Американские и русские купцы спаивали несчастных чукчей, скупая у них за бесценок драгоценные меха и настоящие произведения искусства из моржовых клыков. От командира клипера «Всадник» Остолопов слышал, что они видели в селении рыжеволосую маленькую девочку с европейскими чертами лица. Из путаных объяснений чукчей можно было понять, что её отцом был американский матрос, которого вышвырнули с китобойного судна и оставили в бухте Провидения. Матрос, судя по всему, вполне удовлетворился новыми условиями жизни и даже нашёл себе возлюбленную из числа местных дам. Однако чукчи очень быстро поняли, что нового обитателя Чукотки выставили с судна за дело. Человека с таким характером можно было вообще отправить за борт. Он недолго радовал местных жителей своим обществом, поскольку вскоре был убит в пьяной драке. В этом мире остались рыжеволосая малютка и вдова, нашедшая утешение в спирте, к которому её приучил покойный муж.