Итак, мы продолжили наш путь и после кошмарных усилий прибыли на большой постоялый двор, расположенный у подножия Шплюгена, когда уже настала ночь. Мы, безусловно, погибли бы, если бы ночь застала нас в горах, поскольку дорожка, по которой мы продвигались, была еле видна из-за снежного покрова. С двух сторон она была окружена пропастями, неразличимыми из-за покрывавшего их снега. Я умирал от усталости, но после того, как немного отдохнул и восстановил свои силы, рано утром я уже отправился в сторону Раппершвиля, где я нашел экипаж и вполне проходимые дороги.

Самая трудная часть пути была позади. Несмотря на снег и сильный мороз, я добрался до Базеля и затем до Гюнингена, где находился 7-й корпус, собравшийся здесь 19 октября. На следующий же день корпус начал переход через Рейн по очень хлипкому мосту, положенному на лодки, собранные специально для того, чтобы совершить эту переправу. И хотя примерно в половине лье отсюда в городе Базель находился большой каменный мост, император приказал маршалу Ожеро соблюдать и уважать нейтралитет Швейцарии. Тот самый нейтралитет, который девять лет спустя швейцарцы нарушили сами, предоставив в 1814 году этот мост врагам Франции.

Итак, теперь моя война началась. Шел 1805 год — год, в котором для меня началась цепь непрестанных сражений, продолжавшихся в течение всех десяти лет и закончившихся только под Ватерлоо. Хотя в этот период войны Империи следовали одна за другой, но почти все французские военные могли воспользоваться одним или даже двумя годами отдыха. Иногда потому, что они находились в гарнизонах на территории Франции, иногда потому, что они были в это время в Италии или в Германии, тогда как мы, например, воевали в Испании. Но вы увидите, что для меня дела обстояли иначе. Поскольку я бесконечно был отправляем с севера на юг и с юга на север. И всегда туда, где шла битва. Из этих десяти лет ни один год для меня не прошел без того, чтобы я не находился под огнем и чтобы моею кровью не была смочена земля Европы.

У меня нет намерения описывать подробно кампанию 1805 года. Я ограничусь только напоминанием самых крупных событий этого периода. Русские, которые шли на помощь Австрии, были еще далеко, когда фельдмаршал Макк[40] во главе 80-тысячного войска неосторожно двинулся в Баварию и был разбит Наполеоном, хитрые маневры которого вынудили Макка отойти на сторону Ульма, где он и вынужден был сдаться с большей частью своей армии. Только два австрийских корпуса сумели избежать катастрофы. Один под командованием принца (эрцгерцога) Фердинанда сумел дойти до Богемии, а другой во главе со старым фельдмаршалом Елачичем[41] отступил в Форарльберг, к Констанцскому озеру, где он, воспользовавшись швейцарским нейтралитетом, охранял проходы через Черный лес (Шварцвальд). Именно на эти остатки австрийских войск и напал маршал Ожеро. Перейдя через Рейн в Гюнингене, 7-й корпус оказался в Бадене, правитель которого точно так же, как правители Баварии и Вюртемберга, только что заключили союз с Наполеоном. Таким образом, население в Бризгау приняло нас как друзей. Фельдмаршал Елачич не осмелился помериться силами с французами в стране, где все пути сообщения были столь легкими. Но он ждал нас вдали от Фрибурга, при входе в Черный лес, за переход которого он надеялся заставить нас заплатить большой кровью. Он больше всего надеялся остановить нас в Адской долине. Это узкий проход, очень длинный, с двух сторон окруженный высокими и крутыми горами и поэтому-то легко защищаемый. Но войска 7-го корпуса, только что узнавшие о блестящих успехах, одержанных их товарищами под Ульмом, и в Баварии стремились также доказать свою храбрость. Мы три дня пересекали Черный лес, несмотря на все препятствия неудобной местности, несмотря на сопротивление врага и трудности с провиантом в этом ужасном захолустье.

Наконец, армия вышла на весьма привлекательную местность и обосновалась вокруг Донауэшингена, очень приятного города, где находился великолепный дворец — древняя постройка князей Вюртемберга. Маршал Ожеро и его адъютанты поселились во дворце, во дворе которого находится исток Дуная. Эта огромная река являла свою мощь в самый момент ее зарождения, потому что при выходе из-под земли она же могла нести на своих водах корабль. Лошади артиллерийских упряжек, так же как и наших экипажей, испытали страшную усталость после прохода через каменистые ущелья Черного леса, которые лед делал еще более трудными для движения. Надо было дать возможность им отдохнуть хотя бы в течение нескольких дней. За это время несколько раз появлялись австрийские всадники, чтобы прощупать наши аванпосты, размещенные в 2 лье перед городом. Но все ограничивалось легкой перестрелкой, которая нас забавляла. Мы как бы пробовали себя на этой предварительной маленькой войне и старались узнавать издали различные униформы врага. Там я увидел в первый раз улан эрцгерцога Карла, драгун Розенберга и гусар Бланкенштайна.

После того как наши лошади восстановили силы, армия продолжила свой путь, и в течение нескольких недель мы вступали в непрерывные сражения, после которых стали хозяевами Энгена и Штоккаха. Хотя я часто подвергался опасности, выполняя различные поручения, но я пережил только один серьезный случай, который мог быть действительно тяжелым. Земля была покрыта снегом, особенно у Штоккаха. Враг защищал свои позиции особенно жестоко.

Маршал приказал мне разведать пункт, в который он хотел направить свою колонну. Я помчался галопом. Почва мне показалась очень гладкой, поскольку ветер намел много снега и закрыл все ямы. Но внезапно моя лошадь и я вместе с ней провалились в глубокий овраг. И пока я пытался выползти из этой пропасти, появились два вражеских гусара и разрядили в меня свои карабины. К счастью, снег, в котором барахтались мы с лошадью, помешал австрийским кавалеристам попасть в цель. Я не был задет. Но они собирались повторить залп. В этот момент появился взвод пехотинцев, посланный маршалом Ожеро мне на помощь. Это вынудило австрийцев мгновенно скрыться. С небольшой помощью я сумел вылезти из оврага, но гораздо труднее было вытащить оттуда лошадь, которая, однако, не была ранена, и это позволило моим товарищам посмеяться над странным видом, который был у меня после этой снежной бани.

После покорения всего Форарльберга мы овладели Брегенцем и загнали австрийский корпус Елачича в район Констанцского озера и в Тироль. Враг укрылся в крепости Фельдкирх и знаменитом ущелье, имевшем то же название. За этими укреплениями он мог ожесточенно сопротивляться. Мы готовились дать жестокий бой, чтобы отбить эту сильную позицию, когда, к великому нашему удивлению, австрийцы попросили о капитуляции, на которую маршал Ожеро поспешно согласился.