И всё, что этому мешало, отвергалось сейчас, как неважное.

Ей нужно было обеспечить условия. Горячий обед вовремя, прогулку, сон. Одежду подготовить, чтобы она не отвлекалась на мелочи.

Несложно.

Просто требует внимания.

Иришка, давно мечтавшая об отдельном жилье, была рада внезапно остаться без родительской опеки. И обустраиваться не нужно, уже всё продумано и отлажено, и можно почувствовать себя самостоятельной.

Мы с Иришкой договорились, что я оплачиваю доставку продуктов в первое время, пока Оля живёт с ней.

И что я, буду заходить и обеспечивать Ольге быт первое время.

До конца мая.

Возможно, не каждый день. Ведь Иришке тоже нужно готовиться к экзаменам. Сессия на носу. А там и практика на всё лето у адвоката. Вместе с Олегом они будут работать помощниками. Поймут, насколько они себя видят в профессии. И денег заработают. Собственных.

Кстати, мужчина, повредивший мне руку, выплатил довольно приличную сумму, как компенсацию и как урон.

Так, что я пока не думала о трудоустройстве. Хотелось как следует рассмотреть со всех сторон мысль о смене профессии.

Да и собственно о работе. Может заняться организацией, учётом или отчётностью на станциях? У меня ещё было время подумать над этим и не торопиться с работой.

На удивление всё складывалось.

Даже с мамой у нас установился нейтралитет.

Она, скептически поджав губы, приняла известие о моём переезде к Александру. То ли признав моё окончательное моральное падение, то ли, осознав бесперспективность дальнейшего противостояния.

Папу на днях выписывали, и моя мамочка погрузилась в изучение реабилитационных программ. Ох, и нелегко придётся приходящему специалисту. Под неослабевающим маминым контролем.

Но самое интересное — это метаморфозы, происходящие со мной.

Я чувствовала себя непозволительно счастливой.

Меня разбрызгивало любовью.

По-другому светило солнце. Другим наполнением отдавалось во мне всё увиденное. Жизнь была наполнена любовью. Птицы не поют без любви. Трава не зеленеет. И ветер не дует. Всё стало пронизано для меня этим чувством. Это так очевидно. Это суть нашего бытия.

Если раньше я знала, что любовь — это действие. Направленное на любимого. Проявление в реальности.

То сейчас, во всей полноте, я узнала, поняла, что любовь это и чувство. Внутреннее состояние, мироощущение человека.

Я была открыта миру. Меня перестало, по-настоящему перестало, беспокоить мнение окружающих людей обо мне.

Удивительная свобода быть самим собой.

И необходимость соответствовать чьим бы то ни было желаниям отпала естественным образом. Отвалилась.

Не нравится маме мой выбор? Что же. Это не моя проблема.

Я по-настоящему, искренне простила Сергея. Пусть он будет счастлив! Пусть и ему улыбнётся удача! Я поняла и приняла причины, приведшие его к измене. И больше эта тема не вызывала в моём сердце острой боли.

Да, ещё немного саднила обида. Нет-нет, а всколыхнётся былая горечь.

От Сашиного дома до моего чуть меньше часа пешком. Не торопясь. По весенним улицам. По дворам и переулкам родного города.

И, проходя мимо очередного двора, я увидела, как молодой мужчина помогает своей семье расположиться в автомобиле. Как усаживает в начале девочек на заднем сидении. О чём-то смеётся с женой. Помогает ей уложить вещи в багажник.

Ничего особенного, в принципе. Ничего примечательного. Обычная жизнь.

Но эта сцена, подсмотренного чужого быта, чем-то напомнила мне нашу с Сергеем жизнь. И отдалась печалью в сердце. Тенью обиды. Ведь всё могло быть по-другому.

Но тогда я и не узнала бы новой любви.

Другой. Взрослой. Более осознанной.

С Сашей мы съездили, по моему настоянию, в ожоговый центр. Все в Клинской больнице сделали правильно и верно. Зря я на неё думала всякое. Более глубоких повреждений не было. Теперь только время и правильный уход. Вовремя приём таблеток.

В течение двух или трёх недель всё заживёт. Останется рубец.

Можно его с помощью косметического хирурга убрать. Но. Где мой Саша, а где косметическая хирургия? Да и мне Сашенька дорог весь. Вместе со шрамами, рубцами и характером.

Большое удовольствие мы получили от прогулки в Измайлово. Недалеко от ожогового центра.

Здесь сохранился дух той Москвы, в которой мы выросли с ним. Всё таки центр сильно изменился. Да, это современно и красиво. И что кривить душой очень удобно.

Но, какое наслаждение пройтись по парку, в котором нет современных деталей. Это почти лес. С тропинками. С зарослями. В внезапными заросшими скамейками. С чинно гуляющими старушками. Стайками старушек.

И, оказывается, прикольно целоваться в парке.

С Сашей классно просто молчать. И очень уютно сидеть под его крылом. Наблюдая жизнь вокруг.

Сквозь призму моей любви эта жизнь — прекрасна!

Пятьдесят восьмая глава

Потихоньку, на мягких, словно кошачьих лапах, налаживался наш с Сашей быт. Я определилась с ближайшими магазинами. И приняла удобство еженедельной доставки продуктов и бытовой химии. Чтобы не таскать тяжести.

И Саша настоял на ежемесячном клининге. Для тяжёлой работы. Чтобы я не прыгала по шкафам, гоняясь за пылью, не драила плитку и окна.

Лучше, говорит, лишний раз прогуляемся, побудем вместе.

Мы и так практически не расставались. И при этом совершенно не мешали друг другу. Скорее дополняли. Это было для меня немного странно.

Также я привыкла к тому, что за мной везде ходит Тимофей. Я в комнату, и он тоже. Я на кухню — и он со мной. Но по своим важным делам. Не навязывается, не мешает мне. Но всегда контролирует, что я делаю.

И ещё очень презрительно относится к роботу-пылесосу. Дёргает на него своим шикарным хвостом и милостиво разрешает мыть пол, пофыркивая, если тот подбирается слишком близко.

Пока Саша болел, я помогала ему с документацией по станциям. И это неожиданно увлекло меня. Мне понравилось.

Собрать воедино все отчёты.

Сводить в таблицу.

Смотреть, насколько идёт различие между филиалами и где проседает, а где, наоборот, улучшается работа.

Я даже стала понемногу разбираться в бухгалтерии. Руки чесались на некоторых филиалах устроить проверки и инвентаризации.

Ещё я полюбила по вечерам смотреть вместе кино. Или сериал. И Сашину манеру вечером обсуждать итоги дня.

Обязательно с Тимофеем.