– Госпожа Бендер, можете оставить эти шутки. Откуда у вас этот шрам?

Но вместо ответа Кора нахально воскликнула:

– Отсосите!

Он сделал еще одну попытку сыграть на ее страхах.

– А мне казалось, что вам не нравится оральный секс. Вчера вы на это намекали. Или я вас неправильно понял?

Кора уставилась на него. Ее здоровый глаз напоминал бездну. Рудольфу очень хотелось знать, что же таится в этой бездне, ярость или паника. Несколько секунд он думал, что выбрал правильный тон. А потом Кора постучала себя по голове.

– Вот здесь у меня тоже есть шрам, он еще больше. Хотите взглянуть? Но для этого вам придется приподнять мои волосы. Только смотреть там особо не на что. Его залатали.

– А кто нанес вам эти раны?

Она пожала плечами. Ухмылка вернулась на разбитое лицо.

– Я же вам уже объяснила. Если вы мне не верите, это ваши проблемы. Я ударилась головой о капот автомобиля – больше ничего сказать не могу. Когда это произошло, я была под кайфом. Врач ведь рассказал вам о том, что у меня с руками. И Маргрет тоже наверняка поведала, что происходило со мной в то время. Я кололась.

Вытянув вперед левую руку, Кора показала на локтевой сгиб.

– Я была недостаточно осторожна, не следила за гигиеной. Началось сильное воспаление. Образовались дырки. Видите? Сплошные шрамы.

Она провела по ним пальцем правой руки.

– Я пробовала все, что удавалось достать, – продолжала Кора, – гашиш, кокаин, а в конце концов – героин. – Негромко рассмеявшись, она добавила: – Но не волнуйтесь, вы ничего не упустили. Я уже много лет не принимаю наркотиков. Вчера я была так же трезва, как и вы. И если помоюсь, то и пахнуть буду приятно. Вы покажете мне место, где я смогу переодеться?

Она говорила очень небрежно, в ее голосе слышалась хрипотца.

Рудольф понятия не имел о том, как чувствует себя человек, переживший психологическую травму. Сравнение со стеной казалось ему вполне подходящим. То, что никогда не удавалось ему в отношениях с дочерью, удалось с Корой. Он придерживался выбранной стратегии, демонстрировал спокойствие, уверенность, понимание и терпение. Рудольф представил себе, что стоит у стены, образовавшейся в ее мозгу, а все, что кроется за ней, защищается от его вторжения с помощью зубов и когтей.

– Почему вы сразу не сказали нам, что страдали наркозависимостью?

Кора снова пожала плечами.

– Потому что думала, что вас это не касается. Это было несколько лет тому назад и не имеет к делу никакого отношения. Мой муж ничего об этом не знает. Я надеялась, что и не узнает. Это было задолго до того, как мы познакомились.

– Это было в то время, когда вы встречались с Георгом Франкенбергом? Это он давал вам наркотики?

Кора закатила глаза.

– Кто подозреваемый, я или он? Что вы пытаетесь повесить на эту несчастную свинью? Вы что же, хотите превратить его в преступника? У вас что, в голове не укладывается, что женщина может убить только потому, что ее разозлила громкая музыка? Сказать вам правду? Вообще-то я хотела зарезать блондинку. Мужчине просто не повезло: он лежал сверху.

Рудольф Гровиан улыбнулся.

– И поэтому вы подумали, что он на нее набросился. Вы боялись, что он ее изобьет. Это напомнило вам о том, что произошло тогда, в подвале?

Кора ответила не сразу, а лишь через несколько секунд. Она раздраженно вздохнула, а затем заявила:

– Если вам так уж необходимо придерживаться этой версии, выясняйте сами. Расспросите кого-нибудь, вы ведь это любите. Зачем мне лишать вас удовольствия?

Произнеся последние слова, Кора, не спросив разрешения, подхватила со стола блузку, юбку, комплект нижнего белья и зубную щетку, а затем направилась к двери. Рудольф Гровиан пошел следом за ней. К ним присоединился Вернер Хос. В коридоре Рудольф предпринял еще одну попытку:

– Госпожа Бендер, какой смысл вам упрямиться? Если Георг Франкенберг…

– Это кто здесь упрямится? – перебила его Кора. – Кто угодно, только не я. Мне просто не нравятся ваши вопросы. Вы же видите, что получается. Куча дерьма! Я рассказала вам такую хорошую историю. Вначале она была романтичной, а под конец – и вовсе трогательной. Мертвый ребенок… Мертвые дети – это всегда трогательно, от них никакой грязи. А вот правда грязна. В ней полно червей и личинок, она черна и ужасно воняет. Я не люблю грязи и вони…

– Я тоже, госпожа Бендер. Но правду я люблю. И для вас было бы лучше, если бы вы были с нами откровенны.

Она коротко хохотнула.

– Обо мне не беспокойтесь. Я сама о себе позабочусь. Я с детства к этому привыкла. Я довольно рано ступила на кривую дорожку… В какой-то момент уже невозможно остановиться. Вот вам правда. Никто ничего мне не давал, и уж тем более наркотики. Я сама брала то, что хотела.

Пока Кора – не закрывая двери – мылась и переодевалась, Рудольф – вместе с Вернером Хосом в качестве свидетеля – ожидал, снова и снова прокручивая в голове ночной разговор с Маргрет Рош.

В конце концов он обозвал себя шизофреником: в безобидных фразах ему чудились зашифрованные послания, а изумленная, встревоженная тетушка казалась вестницей смерти. Но даже если у него действительно шизофрения, он просто обязан еще раз внимательно изучить содержимое чемоданчика. Рудольф готов был спорить на что угодно: Кору потому и нельзя было вывести из равновесия, что Маргрет Рош принесла ей не только таблетки. Может быть, коробочка с медикаментами – лишь тонкий ход в шахматной партии, чтобы отвлечь его от бритвы или чего-либо подобного.

Ее мозг все еще напоминал глыбу льда, которую нельзя ни расколоть, ни растопить. Пусть шеф лютует, сколько ему угодно… Кору беспокоило лишь жжение под ребрами. Маргрет не следовало приносить фотографию.

Кора испытала боль, еще раз увидев ребенка, такого веселого и невинного. Этот снимок они сделали совсем недавно. И теперь, взглянув на него, жена Лота превратилась в соляной столб. Внутри у Коры все застыло, она стала такой же твердой и холодной, как ее мама в то время, когда она сидела на кровати с Магдалиной и говорила о грехе, который Господь ей не простил.

Но сын Коры был в надежных руках – за ним присматривали бабушка и дедушка. О том, что это ее свекор и свекровь, она больше не думала. Однажды они наверняка скажут малышу, что его мать умерла. И это будет правдой. Пусть шеф ставит сколько угодно заслонов. Кора знала, что нужно делать. И знала как! Маргрет, похоже, тоже это знала. Она понимала, что в камере не много возможностей и нужно сосредоточиться на чем-то совершенно естественном и безобидном на вид. После смерти обвиняемой расследование прекратится. Зачем копаться в грязи?

По дороге в Брюль они молчали. Вернер Хос вел машину, шеф сидел рядом с Корой на заднем сиденье. Кажется, он наконец-то понял, что, несмотря на угрозы, слезы, мольбы, она будет стоять как скала, даже если он упадет перед ней на колени.