В конце концов я согласилась. Надела джинсы и черную майку с длинными рукавами. Потом озорства ради нацепила черный парик…

Димка встал на четвереньки, я влезла к нему на спину, а Юрасик подал мне руку. Операция нашего тайного проникновения в дом Космачевых прошла более чем успешно. Мы восседали втроем на широкой тахте Юрасика и смеялись над собственными хохмами, которые в тот вечер сыпались из нас троих, как из дырявых мешков. Разумеется, мы общались полушепотом и смеялись очень тихо — призрак гнева Анжелики Петровны витал над нашей троицей, превращая наше свидание в увлекательное, полное тайн приключение.

Потом Юрасик вынул из-за книг бутылку кагора и шоколадные конфеты. Я опьянела с ходу — что называется, руки-ноги отнялись. Я лежала на тахте. Юрасик вдруг погасил торшер. Димка сидел в кресле у зашторенного окна и жевал «Мишку косолапого». Юрасик наклонился надо мной, задрал майку и впился горячими мокрыми губами в мой живот.

Я приглушенно ойкнула и чуть не отрубилась. Потом Юрасик лег на меня и поцеловал в губы. Это был конец света. Но я продолжала мыслить, а значит, существовать, как выразился кто-то из знаменитых. А мыслила я следующим образом: «Нельзя, чтоб это видел Димка. Это нехорошо. Неужели Юрасик этого не понимает?..»

— Прости, — шепнул он мне в самое ухо. — Никто ничего не видел.

— Эй, что вы там делаете? — подал голос Димка. — Я тоже хочу поиграть в эту игру.

— Иди сюда, — пригласил его Юрасик, перелез через меня и улегся возле стенки. — Ложись с краю.

Димка сделал так, как ему велели. Он дышал на меня кагором и шоколадом. Я чувствовала, как громко стучит его сердце.

Мы притихли. Я закрыла глаза Юрасик протянул руку, скользнул пальцами по моему обнаженному животу. Димка сделал то же самое. Их руки встретились и замерли, крепко сцепившись…

На следующий тень я упала со спины Аиды в клумбу и рассекла затылок о бордюр. Кровь капала на траву, когда Юрасик нес меня на руках в дом. Потом я лежала в своей кровати в окружении суетящихся домочадцев. Юрасик держал мою руку в своей и нежно ее гладил, пока доктор делал мне перевязку и укол от столбняка.

Анжелика Петровна несколько раз приезжала справиться о моем здоровье, каждый раз привозила шоколадку, а в последний — маленький флакон польских духов «Быть может». Юрасик пропал на два дня. Она сказала, что он так переживает, что затворился в своей комнате и не выходит даже в сад. Он звонил мне каждый вечер ровно в семь. У него заплетался язык, как у пьяного. Димка слонялся по дому в каком-то оцепенении. Иногда он заходил ко мне, садился на ковер возле кровати и тяжело вздыхал.

На третий день мне стало лучше. Я даже спустилась к завтраку, но во двор мне не разрешили выйти. В сумерках на меня вдруг напала такая тоска, что я пролежала минут двадцать, спрятав голову под подушку. Я вдруг поняла, что мечтам о карьере циркачки сбыться не суждено. Подтверждением тому было падение с Аиды. Пять лет назад я вот так же оплакивала свою несбывшуюся мечту о балете. Увы, жизнь состояла из сплошных разочарований, и это, как я верно почувствовала, были первые ступеньки лестницы, по которой я только начала восходить. «И любви на свете нет, — обреченно думала я, раздосадованная более чем странным поведением Юрасика, которое не соответствовало созданному мной стереотипу. — Зачем о ней пишут, снимают фильмы? Почему люди обманывают друг друга?..» Потом я заснула. Мне снилось, будто я иду по проволоке, натянутой между двумя деревьями, а внизу стоят Дима и Юрасик и внимательно следят за каждым моим движением. Проволока прогибается подо мной, качается, а я все иду и иду… Юрасик вдруг схватился за нее руками, подтянулся и очутился рядом со мной. Он обхватил меня за пояс, и мы пошли рядом, по очереди ставя ноги. Это было восхитительно. Во мне все пело и рвалось ввысь. Как вдруг к нам прыгнул Димка, и мы полетели в черную бездну.

Я открыла глаза и поняла с облегчением, что это был всего лишь сон. В следующую секунду я услыхала Димкин шепот:

— Вставай. Скорей.

— Зачем?

— Пойдешь со мной.

— Куда?

— Скажу после. Это очень важно, понимаешь?

— Но у меня кружится голова.

— Я буду тебя крепко держать. Ну, пойдем!

Я встала, одернула юбку. Я хотела переодеться, но Димка уже тащил меня к окну.

Он помог мне сесть в седло, вспрыгнул, взял в руки поводья. Аида зацокала копытами по мощенной дореволюционным булыжником мостовой. Светила луна. Было безлюдно, как в пустыне.

Я оперлась о Димку и закрыла глаза. Каждый шаг Аиды отдавался тупой болью в моем затылке. Голова кружилась и была до противного легкой.

Минут через пятнадцать — они показались мне целой вечностью, но перед моими глазами был циферблат Димкиных наручных часов — мы остановились возле дома Космачевых. Димка спрыгнул на землю и снял меня с лошадиной спины, потом отогнул край сетки в ограде.

— Юрасик ждет нас? — спросила я.

— Юрасик нас не ждет. — Димка как-то странно хихикнул. — Мы нагрянем к нему неожиданно.

— Зачем?

— Сейчас все поймешь. — Он вел меня куда-то сквозь заросли люпина и ромашек. В неярком свете луны палисадник Космачевых казался необычным и таинственным. Все, кроме одного, окна были темными. Мы обошли прямоугольник света на траве, зашли в тень от куста сирени.

— Я подниму тебя, а то ничего не увидишь.

Димка взял меня за талию и оторвал от земли.

— Не вижу ничего, — пожаловалась я. — Там тюлевая занавеска.

— Смотри налево, в щелку.

Я устремила взгляд в обозначенном Димой направлении и едва удержалась, чтоб не вскрикнуть.

Юрасик стоял совершенно голый перед большим зеркалом. На голове у него был желтоватый парик с локонами почти до пояса. Именно этот парик, а не нагота, поразил меня до глубины души.

— Ну что?

Димка осторожно опустил меня на землю.

— Юрасик… меряет перед зеркалом парик. Совсем голый.

Димка прерывисто дышал. Наверное, во мне был далеко не бараний вес.

— Он уже целый час так стоит. Я сидел на клене и смотрел в бинокль.

— Зачем ему этот дурацкий парик? — недоумевала я. — Может, он собирается поступать в театральный?

— Он сказал мне, что ему хочется побыть какое-то время женщиной. Это когда мы ходили вдвоем в кино, помнишь? Он тогда тоже надел этот парик и накрасил губы.

— О Господи! — Я вдруг почувствовала, что подо мной плывет земля. — Я не хочу, чтобы Юрасик был женщиной.

Тут я отключилась и, похоже, надолго. Очнулась на диване в столовой у Космачевых. Возле меня хлопотала бледная, не похожая на себя Анжелика Петровна.

— Ларочка, дорогая, тебе совсем худо, а? Моя бедная девочка, ты вся пылаешь. Зачем ты встала с кровати? Вы с Димочкой хотели проведать Юрасика, да? Но его нет дома. Он поехал к бабушке — повез ей лекарство и продукты. Бабушка заболела и попросила…