кроме того, что он остро нуждается в ополаскивателе для рта. Стивен напомнил себе, что отец регулярно изменял матери, поэтому он не должен удивляться тому, что и родительница делала то же самое, но увиденное просто поразило его. Это казалось ему таким неправильным и отвратительным главным образом потому, что в процессе участвовала его мать. Он не мог думать о ней как о женщине, и уж тем более, как о сексуальной женщине.

Мать была элегантной и царственной, что, конечно, не соответствовало зрелищу, которое разворачивалось в пентхаусе. Она училась в лучших школах, была первой в гринвичском и нью-йоркском обществе и являлась влиятельной особой, которая вращалась в высших кругах. Но какого черта она совокуплялась с каким-то парнем с пошлой татуировкой дракона на спине? К тому же чувак, должно быть, молод, лет двадцать с небольшим: ведь ни один парень старше тридцати не купил бы кроссовки, которые Стивен видел в холле. Это значило, что мать трахалась практически с ровесником собственного сына.

Она получала подписанные вручную рождественские открытки и корзины фруктов от самой Анны Винтур из «Вог». Она прекратила носить юбки выше колена лет в сорок, никогда не жаловала декольте, если только на этом не настаивал дизайнер, которому она заказывала платье. Когда она предупредила сына, чтоб он был осторожен и использовал с Лолли противозачаточные, Стивен признался, что подруга заставляет его ждать, и мать косвенно похвалила девушку за хорошее воспитание и женственность.

Увиденное полчаса назад не было подобающим для леди поведением. Стивен подумал о том, чтобы позвонить Анне и все ей рассказать. Чуть раньше сестра прислала ему эсэмэску, в которой поблагодарила за шоколад на День святого Валентина и напомнила, что едет в город на выставку собак. Стивен, разумеется, забыл о мероприятии. На мгновение он почувствовал себя лучше, зная, что Анна, вероятно, сейчас в Нью-Йорке. Он может просветить ее потом, если вообще захочет.

Стивен приехал в отель «Сент-Реджис» немного раньше, а это значило, что Лолли, скорее всего, еще не прибыла. Он отчаянно хотел заглянуть в бар «Кинг Коул» и выпить, но знал, что его вряд ли станут обслуживать. С другой стороны, можно и попытаться: возможно, бармен решит, что у подростка не хватит наглости заказать выпивку посреди дня. Стивену хотелось рассказать Лолли о том, что он видел, но он понимал: это невозможно. Он не мог говорить об изменах близких: ведь его только что поймали на измене. Еще и недели не прошло.

Сидя в вестибюле с нервно трясущимся правым коленом, Стивен отправил Дастину сообщение.

«Чувак, сегодня не встречаемся, День В. Завтра?»

Ответ от Дастина пришел мгновенно.

«Я так и думал. О’кей».

Стивен настрочил новое послание.

«Ты не спишь допоздна? Звякну после полуночи? Надо поговорить».

«Да, позвони мне позже. Счастливого Дня В».

«И тебе, братан».

«Сомневаюсь. Любовь – отстой».

Последнее сообщение заставило Стивена поморщиться, поскольку он забыл о проблемах Дастина с девушкой. Когда в понедельник после вечеринки друг пришел заниматься со Стивеном, тот не знал, хочет ли парень делиться переживаниями, связанными с Кимми.

Когда Стивен открыл дверь, то первыми словами Дастина стали:

– Давай никогда больше не будем говорить о ней, хорошо?

– Я даже не в курсе, о ком ты, братан, – ответил Стивен, придерживаясь братского кодекса.

Если Дастин не хочет откровенничать, то кто Стивен такой, чтобы спорить?

Стивен гадал, заинтересует ли Дастина новость, что Граф уже не значился потенциальным бойфрендом Кимми, но одновременно он слышал от Лолли, что Кимми сильно переживает по этому поводу, поэтому, возможно, стоило дать всем время остыть.

Хотя родители предупреждали сына не болтать о семейных делах с посторонними, он понимал, что может довериться Дастину. Стивен также знал, что у Дастина – своя семейная драма. Ни для кого не являлось секретом, что его старший брат Николас несколько лет лечился в реабилитационных центрах, да и сейчас, похоже, пытался избавиться от зависимости. Стивен никогда не пробовал героин, потому что боялся, что сразу же подсядет и никогда не слезет. Он также не пробовал мет, но скорее из ложного предубеждения, будто мет – наркотик для бедных.

Стивен поразмыслил над тем, может ли отец знать, что его жена спит с другим, но быстро отмел эту мысль. Эдвард был горд, как многие корейцы. Казалось, мужчина тотчас потеряет лицо, если у его супруги будут любовники. А предки точно не стали б жить открытым браком. Ни за что. Неприкосновенность частной жизни, защита семейной фамилии и Анна – это были главные приоритеты в жизни отца, и Стивен не понаслышке знал, как сердился родитель, если кто-то ставил под угрозу его приоритеты.

Стивен покачал головой, злясь на мать, которая поставила его в неловкое положение. Это было именно то дерьмо, о котором Стивен не любил думать. «Мне за такое не платят», – подумал он.

А потом Стивен решил, что хочет все выкинуть из головы. Пусть она будет пустой. Это означало: ему нужен кокаин.

Но у него не имелось ни грамма, и у него не было даже травки. Лолли настаивала на свободном от наркотиков Дне святого Валентина, сказав, что у нее запланировано нечто особенное, от чего Стивен забалдеет и так. Он улыбнулся впервые с тех пор, как все пошло вразнос. Подруга, потерявшая девственность, удивила его, оказавшись довольно дикой в постели. Он возлагал большие надежды на праздник и потратился на подарок, купив ей браслет розового золота «Картье Лав». Чтоб оплатить его, парень получил разрешение отца, причем сначала тот сказал «нет», но Стивен намекнул на некоторые проблемы в «раю», а также на то, что ему действительно нужно загладить некоторые проступки. Эдварду нравилось, когда сын признавал ошибки, и он согласился, хотя Стивен знал, что родитель, вероятно, позже предъявит ему эту растрату в сумме девять тысяч долларов.

В животе у Стивена заурчало, и тогда он решил подождать Лолли наверху, заказав еду в номер. Ему требовалось что-то быстро перехватить, и он вспомнил о двух перекусах «Хот Покетс», которые оставил в микроволновке. Парень с сожалением стукнул себя кулаком по бедру. Теперь мать узнает, что он был дома дольше, чем подразумевалось в записке. На мгновение Стивен подумал о том, чтобы вернуться в пентхаус и избавиться от улик, но это казалось слишком рискованным. Меньше всего ему хотелось столкнуться с матерью или, еще хуже, мистером Татуировка-на-спине.

Если родительница заговорит о «Хот Покетс», он прикинется дурачком и будет надеяться на лучшее. А что еще остается?

«Проклятье, – подумал он, –