– Он – один! – принялась она втолковывать Гейру. – А вас – четверо. Четверо могут броситься на одного. Вы же на него не бросались?

– Нет. Зачем нам? Мы что, дураки, по-твоему?

– А один броситься на четверых не может. Вы же скакали в разные стороны? И никто из вас не бился с ним на пару, каждый был один?

– Ну, да. Мы же рассказывали.

– О богиня Фригг! Как же я тогда не сообразила! Раз мертвеца хватило на четверых, значит, его тоже было четыре!

Нельзя сказать, что эта речь уважала законы родного языка, но до Гейра так лучше дошло. Четыре одинаковых мертвеца представились ему как наяву. Живые до жути, если так вообще может быть.

– Но он же был один, – вымолвил Гейр, хмурясь и чувствуя, что вот-вот поймет.

– Это Гаммаль-Хьерт был один! Ну, сообразил?

Гейр мотнул головой.

– Значит, с вами бился вовсе не Гаммаль-Хьерт! – победно докончила Рагна-Гейда. – Вы испугались Модвида! А он воспользовался вашим золотом!

– Ты с ума сошла! – Гейр не поверил в подобную низость. – Он не мог так поступить!

– Надо рассказать всем об этом!

– Никто не поверит. Нас засмеют!

– Ну, как хочешь. Пойдем послушаем, что он там поет о своей славе.

Рагна-Гейда и Гейр тихонько проскользнули в землянку и пристроились возле самого входа.

– Никто из смертных не знает, добрые или злые норны наделили его судьбой! – говорил в это время Агнар Сэг-Гельмир, один из самых уважаемых родичей Модвида – рослый, очень искусный в битве человек лет пятидесяти, из-за длинных темных волос и широкой бороды почти до пояса походивший на морского великана. Голос у него был звучный и громкий, за что он и получил свое прозвище – Ревущий-Как-Море. – Может быть, все мы доживаем сейчас последние спокойные дни. Может быть, уже вскоре на тинге Острого мыса Стюрмир конунг провозгласит поход против фьяллей.

– Ты прав, Сэг-Гельмир! – воскликнул Кольбьерн хельд. – Я сам посоветовал бы конунгу то же самое! Война с фьяллями так же верна, как близкая зима. Так лучше не ждать, пока они нападут на нас первыми!

– Я рад, что ты согласен со мной, – ответил Агнар, окинув взглядом лица родичей и сыновей Кольбьерна. В землянке было не слишком светло, но все сидели тесно, и в отблесках пламени на лицах Стролингов читалось полное согласие с главой рода. – Надеюсь, мы сойдемся и в другом. Всем людям Квиттингского Севера в такое время лучше держаться поближе друг к другу и позабыть старые обиды, которые раньше, быть может, разъединяли кое-кого.

При этих словах Сэг-Гельмир быстрым взглядом соединил Модвида Весло с Эггбрандом. Он имел в виду не столько самого Эггбранда, сколько Ингстейна хевдинга, в дружине которого тот состоял. И все Стролинги, кроме разве не слишком мудрого Ярнира, поняли значение этого взгляда. А Рагна-Гейда сообразила еще больше других и беспокойно сжала руки на коленях. Слова о войне встревожили ее меньше, чем этот намек на возможное примирение.

– Только глупый стал бы спорить с тобой, Агнар, – с некоторой осторожностью ответил Хальм Длинная Голова. Прочие Стролинги молчали, предоставив говорить тому, кого считали самым умным. – Но, как говорится, норн приговор у мыса узнаешь. Человек всегда рад примириться, если уверен, что сегодняшнее примирение не приведет к еще худшим раздорам завтра.

– Иные люди говорят, что от судьбы не уйдешь, а другие думают, что каждый сам растит свою судьбу, – продолжал Сэг-Гельмир. – И каждый, как водится, для себя оказывается прав. У кого есть силы – тот растит судьбу, у кого нет – повинуется. Ваш род, потомки Старого Строля, доказал свою силу. И род Модвида сына Сэорма не уступит ему. Если вы будете вместе – никакой враг не одолеет вас.

– Разве мы ссорились? – воскликнул Кольбьерн, чуть сильнее, чем нужно, изображая удивление.

– Хвала Высокому, нет. Но что бы ты сказал, если бы мой родич Модвид предложил тебе породниться?

Кольбьерн в первые мгновения промолчал, молчали и все Стролинги, ожидая его ответа. Кто украдкой переглядывался, кто изображал невозмутимость. Согласиться – навлечь на весь род неудовольствие хевдинга, а отказать – поссориться с Модвидом. И со всей его родней. А это немало!

Модвид, как ни старался сохранить спокойствие, вспотел и все перебрасывал быстрый взгляд с Кольбьерна на Хальма и на Фридмунда Сказителя. Смелый и решительный в битве, в отношениях между людьми он был неуверен в себе и мнителен: все время казалось, что его не любят, над ним смеются за спиной. Молчание показалось ему верным знаком отказа, мгновения тянулись нестерпимо долго.

Лицо Эггбранда стало злым: молчание возмутило его. Еще несколько дней назад он, поняв, какие события ожидаются отцом и еще более матерью, прямо высказал родичам волю Ингстейна хевдинга: никакой поддержки Модвиду. Чего же они ждут?

– Ты хорошо сделал, Сэг-Гельмир, что завел этот разговор здесь, возле святилища, – в тишине произнес Хальм. По длинной землянке полетел ясно слышный вздох облегчения, вылетевший разом из десятка грудей. Стролинги очень обрадовались, что хоть кто-то заговорил! – В таком важном деле нельзя полагаться на разумение людей. Требуется спросить совета у богов. Мы принесем жертву в Гранитный Круг и попросим Гро-Орма спросить у богов, желают ли они этого брака. А умный никогда не ропщет на приговор богов. Ибо от этого ни единому еще не делалось легче, – закончил умный кузнец, и на это никто не нашел возражений.

Эггбранд предпочел бы дождаться приезда хевдинга, но старшие рассудили, что гораздо лучше будет встретить Ингстейна с уже готовым решением. Выбрав подходящего барана, все вместе отправились к Гранитному Кругу. Прослышав о сватовстве и жертвоприношении, все съехавшиеся к святилищу побежали за Стролингами, и уже вскоре за спинами гранитных валунов волновалась толпа.

Стоя позади братьев, Рагна-Гейда нетерпеливо скользила взглядом по лицам в толпе. Где Вигмар? Почему его до сих пор нет? Едва ли он сможет чем-то помочь, но сейчас, когда решалась ее судьба, Рагне-Гейде страстно хотелось убедиться, что все происходящее ему известно. А что, если он приедет только завтра и попадет прямо на сговор? Тогда у них даже не останется времени подумать!

Сейчас Рагна-Гейда жестоко каялась в прежнем легкомыслии: вопрос «что делать?» нужно было задать себе и ему давным-давно. А она, которую все считали такой разумной, просто закрывала глаза и не смотрела в будущее. Они с Вигмаром были слишком счастливы, договорившись наконец между собой, и не хотели даже думать о том, как договориться с другими. А об этом очень даже стоило подумать! Сватается другой, и все их неверное счастье исчезает стремительно и неотвратимо, как роса под солнцем. Порядок, освященный богами и предками, идет своим путем и не смотрит под ноги; неудержимая волна накрывает двух маленьких безумцев, желающих жить по-иному, и даже пены на воде не останется от их мечтаний. А что сможет она одна, девушка против родичей, богов и даже собственной совести?

Терзаемая лихорадочным волнением, Рагна-Гейда едва заметила, как шагнула вслед за отцом внутрь священного круга. Шум толпы отдалился, она ступала по плотно утоптанной, серой и твердой земле, принадлежащей богам. Гранитные валуны в два человеческих роста высились вокруг зоркой стражей, вересковая равнина с осиновыми перелесками вдали растаяла в надвигающихся сумерках, словно осталась в другом мире. Рагна-Гейда вздрогнула, вдруг очнувшись и ощутив на себе сотни тяжелых взглядов. Боги, духи, все прежние поколения взглянули на нее с серой зернистой поверхности валунов, и она невольно сжалась. Показалось, что вот-вот ее тайна станет известна людям, как известна она Отцу Богов, которому открыты поступки каждого из людей и тайная суть всех вещей.