По пути на встречу с Гезолианом, пробираясь сквозь толпы людей, я чувствовала полное одиночество и опустошение.

В баре заказала «Кровавую Мэри» и села за самый дальний столик в углу. Там-то Гезолиан и нашел меня — он появился в баре за минуту до назначенного времени, один, без Леши. Со слов Юлии я поняла, что он живет в этой же гостинице. Официант услужливо поставил перед ним бокал с янтарной темной жидкостью. Она испускала такой сильный аромат, что, наверное, это был не коньяк, а кальвадос.

— Ужин удался? — спросила я со светской улыбкой, словно мы с ним встретились просто поболтать.

— Устрицы были хороши, а сыр немного не в моем вкусе, — вежливо ответил он, усмехнувшись. — Если, конечно, тебе действительно интересно поговорить на эту тему.

— Я всегда рада, если у моих клиентов все в порядке. Надеюсь, господин Гезолиан, вы довольны тем, как я забочусь о вашей дочери.

— Да, доволен. Но я хотел еще кое о чем попросить тебя. Особенно доволен я буду, когда ты приведешь мне Давида Сталя. Живого. Я хочу им заняться лично.

Эти слова были точно удар под дых, хотя я и ждала чего-то в этом роде. Я отпила сока и поморщилась, словно глотнула желчи.

— Я не общаюсь со Сталем. Он бросил меня в Тоскане, не сказав ни слова. Понятия не имею, где он.

— Да неужели? — Гезолиан поднял брови.

Я постаралась оживить в душе всю обиду на Давида и горечь прошлой осени — все, что бросило меня в объятия Транкова.

— Правда. Он получил от меня то, что хотел. Рютконен ошибался, думая, что Давид приезжал ради меня и скрывался в «Санс Ном». После Тосканы мы больше не виделись, и, честно говоря, я не имею ни малейшего желания с ним встречаться.

— А придется. — Гезолиан покрутил в руке бокал, вокруг разлился яблочный запах кальвадоса. Затем он поднес бокал к свече и замер, любуясь игрой света. — Давид Сталь далеко не так умен, как хочет казаться. Он оказал истинную услугу сторонникам газопровода, когда украл изотоп у Васильева. Поэтому-то его и не слишком рьяно разыскивали после взрыва. Власть имущие считали, что его можно оставить на свободе, но вот убийство того итальянца — совсем другое дело. На это Европол не дал своего благословения. Что Сталь тебе про это рассказывал?

— Ничего.

— Мне все равно, в чьих руках окажется изотоп. Я бизнесмен, и меня интересуют только деньги. Я недополучил свою часть, и Сталь ответит за это по полной программе. Он до сих пор так выглядит?

Гезолиан положил на стол свой айфон и провел по экрану. И я увидела фотографию того Давида, каким он был при нашей первой встрече: поджарый, мускулистый мужчина с пронзительными голубыми глазами и резкими морщинами на лбу.

— Откуда я знаю? Мы не виделись почти год.

— Когда мы расстались в Тоскане, он был брюнетом. Вел рискованную игру и пытался выудить у моего друга Шагала информацию о происхождении изотопа. Разумеется, он, и только он виноват во всех этих смертях. Хилья, неужели ты не понимаешь, что иногда человека надо просто убрать с дороги, и все. Хотя, честно говоря, я рад, что этого Рютконена ликвидировали так легко и без проблем. Он был слишком глуп и жаден, доставлял мне одни неприятности. Ваш полицейский, не помню, как его зовут, оказал мне неплохую услугу. Видишь, дела всегда оборачиваются мне на пользу. И тебе бы я не советовал вставать у меня на пути.

— Но я, честное слово, не знаю, где сейчас Сталь! Он не ответил ни на одно мое сообщение! Я действительно не могу вам помочь!

— Или не хочешь? Ты все еще любишь его?

— Нет! У меня нет привычки гоняться за недостижимым или мечтать о нереальном.

Я не смотрела Гезолиану в глаза, внимательно изучая полированную поверхность стола. За последние десять минут я три раза отреклась от Давида. Я бы сделала это тридцать три раза, чтобы только спасти его.

— Но ведь о чем-то же ты мечтаешь? — поинтересовался он фальшиво-внимательным тоном. — Чего ты хочешь в жизни?

— Того же, что и все остальные. Много денег, чтобы не работать и уехать из холодной Финляндии куда-нибудь в Испанию или Грецию.

— Я готов помочь. Найди Сталя, и я переведу на твой счет симпатичную сумму денег, на которую ты легко воплотишь свою мечту. Я готов дать полмиллиона евро. Уверен, у тебя все получится, стоит только захотеть. Насколько я знаю, Сталь от тебя без ума. Влюбился, потерял голову. Так воспользуйся же этим. У него немало слабостей, например, он слишком романтичен. Знаешь, как он распорядился деньгами, которые получил от меня? Раздал родственникам погибших при взрыве яхты. Разумеется, отправитель перевода остался неизвестным, но кто еще, кроме него, мог это сделать?

Я вспомнила, с каким выражением Давид говорил о родственниках погибших. Он так и не смог избавиться от чувства вины, это ощущение было хорошо знакомо и мне самой.

— Разумеется, он считает себя неуловимым и непобедимым. Но неужели тебе не хочется отомстить ему за Тоскану? Ты же неплохая актриса! Замани его к себе и сообщи мне. И полмиллиона у тебя в кармане.

Да, я умела притворяться. Намекнула, что готова принять его предложение, но попросила разрешения подумать до утра.

Помогать ему на самом деле я не собиралась, но у меня просто не было выбора. Однако о моих настоящих планах он вряд ли мог догадаться. Я хотела получить все: и Давида, и полмиллиона евро. Только надо было придумать, как это осуществить.

Этим же вечером я отправила сообщение Яану Ранду: «Я в сложной ситуации. Необходимо срочно связаться с Давидом». Засыпая, размышляла над выражением Гезолиана, что Давид от меня «без ума». С чего он так решил? Я не стала выключать телефон, но он молчал всю ночь.

Утром Гезолиан отправился на деловую встречу в Майами. Я знала, что Шагал, владелец шале в Лейсене, сейчас отдыхал во Флориде. Возможно, Гезолиан собирался с ним увидеться. Юлия отправилась в свадебный магазин для последней примерки. Я в ожидании скучала на кожаном диване, рядом сидел какой-то японец, у которого постоянно так громко верещал телефон, что я едва расслышала, как зазвонил мой собственный.

— Хилья! Привет, это Яан. Что случилось?

Я на секунду задумалась, не опасно ли говорить по-фински. Но тут же решила, что можно, поскольку Юлия, во-первых, не понимала финскую речь, а во-вторых, была так занята примеркой, что не замечала вообще ничего вокруг. И вряд ли в магазине в центре Нью-Йорка окажется еще какой-нибудь финн.

— Разные проблемы. Мне надо с ним поговорить.

— Я увижу его завтра. Могу попросить позвонить тебе.

— Завтра? Во сколько? Я сейчас в Нью-Йорке, завтра без двадцати шесть по местному времени вылетаю в Финляндию. Мы приедем в аэропорт заранее, но я не уверена, что смогу там говорить.

— Мы встретимся завтра в одиннадцать. У вас будет, наверное, пять.

— Пусть он мне позвонит. Вы в Швейцарии?