То ли экономии ради, то ли прельстившись возможностью как следует выспаться и вдоволь помечтать у окна, Даша решительно отвергла услуги Аэрофлота и выбрала поезд. Билет она покупала заранее, поэтому никто не предупредил нашу путешественницу, что для пересечения границы с Чехией, пусть даже под надежным прикрытием спального вагона и шенгенской индульгенции, требуется соответствующая транзитная виза. Никакого злого умысла тут не было, просто правила следования российских странников через благословенный центр Европы изменились чуть ли не за день до Дашиного отъезда. Пассажиры узнали сию возбуждающую новость уже на Белорусском вокзале. В поезд их посадили, но честно предупредили, что все влипли: чехи, скорее всего, высадят. Граждане, обремененные многопудовой поклажей и орущими младенцами старшего школьного возраста, бросились сдавать билеты, а наша путешественница невозмутимо пожала плечами и отправилась на свое место. Источником ее спокойствия была не какая-нибудь хитроумная философская система (зная Дашеньку, я могу оценить абсурдность такого предположения, а вам придется поверить на слово), но элементарная констатация факта: у меня всего один рюкзак, да и тот легкий.

В вагоне, который должен был быть забит под завязку, оказалось всего несколько пассажиров. По свидетельству Дашеньки, все они сутки напролет курили в тамбуре и нервно обсуждали, что надо было все же не выпендриваться, а сдать билеты.

— Конечно, — говорила себе Даша, когда чувствовала, что общий мандраж может захлестнуть и ее, — у них вон сколько сумок, а я налегке, значит, и волноваться не о чем. Доберусь как-нибудь.

Чешские пограничники были вежливы, но неумолимы; нарушать новехонькое, еще пахнущее свежей типографской краской ПРАВИЛО они не собирались, а потому благополучно высадили Дашу на границе Словакии и Чехии, под покровом ночной темноты, согласно расписанию поездов и в полном соответствии с непреложными законами жанра. Далее, вопреки убогой логике повседневности, следует не маленькая дорожная драма, а кайф невыносимый. В отличие от прочих пассажиров, обремененных центнерами дорожной поклажи, Дашенька не заламывает руки у пограничного шлагбаума, а проводит полчаса в поучительной медитации над расписаниями поездов, автобусов и чуть ли не самокатов, изучает карту автомобильных дорог Словакии и производит некие хитроумные расчеты. Ею движет азарт: она хочет не просто добраться до Вены, но еще и сделать это как можно быстрее, догнать и даже перегнать предательский поезд, из уютного спального вагона коего ее только что насильственно извлекли.

После нескольких консультаций с доброжелательными служащими справочного бюро путешественница наша окончательно убеждается, что здесь ей ничего хорошего не светит: придется где-то ночевать в ожидании нужного поезда, выложить кучу денег за билет и все это для того, чтобы прибыть в Вену с опозданием на сутки. Но человеку, путешествующему налегке, не так уж трудно догадаться, что есть и другие города, через которые пролегают более удобные и экономичные железнодорожные маршруты, а убедиться в этом, еще немного пострадав над расписанием, — дело нескольких человекоминут.

Дашенька покидает здание вокзала, останавливает такси и вежливо спрашивает водителя, сколько стоит проезд до городской окраины, где можно выйти на трассу и вознести походную молитву добрым богам — покровителям автостопа.

("Вежливо спрашивает", — хотел бы я знать, на каком языке? Насколько мне известно, в школе у нашей странницы была твердая «тройка» по английскому, и с тех пор она освежала свои знания лишь однажды, когда училась работать на компьютере, но вряд ли знание слов exit, insert и enter действительно может существенно облегчить международные коммуникации. Я спросил у нее: "А как ты со всеми объяснялась?" — морщит лоб, хмурится: "А черт его знает, как, но я всех почему-то понимала, а они меня…" Все правильно, все правильно: тому, кто путешествует налегке, известно, что существует один-единственный человеческий язык, сотканный из звуков, жестов и озарений, а прочая лингвистическая дребедень — от лукавого.)

Итак, четверть часа спустя Дашенька вышла из такси на обочине загородного шоссе. Хорошо путешествовать налегке: можно завернуть в придорожный мотель, чтобы купить там банку лимонада, подружиться с заскучавшей ночной портьешкой (а как еще назвать очень юного ночного портье женского пола?). И случайная подружка нарисует тебе наилучший маршрут до маленького городка, где можно сесть в электричку, состоящую из локомотива и единственного вагона, выкрашенного в ярко-красный цвет, и добраться до другого городка, чуть побольше, откуда до вожделенной Вены рукой подать и чуть ли не каждый час туда отправляется пассажирский поезд. И попутчик тут же найдется: довезет куда надо, не обидит и не смутит, за коленки хватать не станет, зато доставит до самого вокзала, проводит к кассе и не уедет, пока не убедится, что билет куплен и вообще все у тебя в порядке. И еще потому хорошо путешествовать налегке, что нет другого способа узнать, как холодно бывает на рассвете в горах: утренний воздух пузырится на коже, словно оставшийся в банке лимонад, но ледяное его прикосновение сулит не простуду, а восторг и небывалую бодрость после бессонной ночи…

Опять же, хотелось бы соврать, будто Дашенька прибыла в Вену на полчаса раньше, чем московский поезд; однако удержусь от искушения и напишу правду: не на полчаса раньше, а часа на три позже. Но тоже ничего себе результат, правда?

И последний штрих — не назидательности ради, а лишь потому, что любую историю следует рассказывать полностью, если уж взялся.

В Москву наша героическая путешественница возвращалась обремененная кучей вещей: покупки, подарки, сувениры — сами знаете, как это бывает. Легкий, как перышко, рюкзачок отяжелел, разбух, к нему прибавилось несколько лопающихся по швам пакетов с вещами. Пробираясь через бескрайние просторы Белорусского вокзала к местам свободной охоты на таксомоторы, Дашенька надорвалась, слегла и объявилась на службе лишь неделю спустя, размахивая жуткого вида медицинской справкой. Я сам от этого пострадал, поскольку долго и безуспешно пытался связаться с нею на предмет обстряпывания всяческих дурацких дел. "Неужели действительно надорвалась?" — говорю недоверчиво. А она растерянно кивает; по глазам видно: не врет, хоть и неприятно ей, что так глупо получилось…

— Потому что путешествовать надо налегке, — заключаем мы хором к обоюдному удовольствию.

2000 г.

Что-то в последнее время везет мне на притчеобразные истории.

Вот, не далее как позавчера под вечер вознамерился я зайти в собственный подъезд на предмет вертикального взлета к железной двери в бело-зеленой стене (именно так выглядит вход в мою квартиру). По дороге к лифту образовался у меня попутчик, дяденька очень средних лет, не то чтобы потрепанного, но потертого вполне вида; в состоянии скорее похмельном, чем нетрезвом. Таких угрюмых мужичков в любом подъезде пруд пруди, очень типичный московский персонаж.

Будучи счастливым обитателем последнего этажа, оказавшись в лифте со случайным попутчиком, я, как правило, жизнерадостно сообщаю ему, что еду на самый верх, дабы означенный попутчик мог самостоятельно манипулировать кнопками. Так было и на сей раз.