Сара вздрогнула от восторга, ее тело словно ожило: такой она никогда еще себя не чувствовала!

Она не знала, как ей удалось вернуться в дом. Ей хотелось бежать, совершить какой-нибудь безумный поступок – например обнять мужчину, шедшего рядом, – хотелось смеяться.

Сара была пьяна – пьяна от любви.

Хью проводил ее до двери спальни: в доме пока никто не проснулся, так что если вести себя тихо, бояться нечего, – и прошептал, снова поднося ее руку к губам:

– Увидимся завтра.

Она кивнула, но ничего не ответила: не могла придумать слов, которые выразили бы все, что таилось в сердце.

Она влюблена.

Леди Сара Плейнсуорт влюблена.

И это просто потрясающе!

* * *

На следующее утро

– С тобой все в порядке?

Сара протерла глаза и взглянула на Харриет, сидевшую на краешке кровати и с подозрением наблюдавшую за сестрой.

– О чем ты?

– Ты улыбаешься.

– А что, это непозволительно? – растерялась Сара.

– Только не с самого утра.

Не в силах придумать подходящий ответ, Сара занялась обычным утренним туалетом. Харриет, однако, не собиралась отступать и, сгорая от любопытства, последовала за сестрой к тазику для умывания: глаза прищурены, голова наклонена, с языка слетают полные сомнений «хм»…

– Что-то не так? – справилась Сара.

– Здесь?

Господи боже! А некоторые называют мелодраматичной ее!

– Я собираюсь умыться, – напомнила Сара.

– Да, тебе это просто необходимо, причем срочно.

Сара опустила руки в тазик, но прежде чем успела набрать в ладони воды, сестра просунула голову между ее руками и носом.

– Харриет, да что это с тобой сегодня?

– А с тобой? – парировала та.

Сара растопырила пальцы, стряхивая воду в тазик:

– Я понятия не имею, о чем ты!

– Ты улыбаешься! – напомнила Харриет.

– Разве я не могу просто проснуться в хорошем настроении?

– О, можешь, конечно. Но мне известно, что тебе это несвойственно.

Она права: Сара не славилась особой общительностью по утрам.

– И ты покраснела, – добавила Харриет.

Сара подавила порыв плеснуть сестре водой в лицо и продолжила умываться, потом вытерлась маленьким белым полотенцем и только после этого сказала:

– Возможно, это потому, что приходится прилагать немало усилий в споре с тобой.

– Я так не думаю, – отмахнулась Харриет, полностью игнорируя ее сарказм.

Сара протиснулась мимо сестры. Если ее лицо не было красным до сих пор, то сейчас уж точно цвело как роза.

– Явно что-то произошло, – не отставала Харриет.

Сара остановилась и, не оборачиваясь, спросила:

– Ты и к ночному горшку пойдешь за мной?

Последовало весьма удовлетворительное мгновение молчания, а потом долгожданный ответ:

– Э… нет, не думаю.

Сара, расправив плечи, промаршировала в маленькую ванную комнату и не просто закрыла за собой дверь, а заперла, потому что от Харриет можно ожидать чего угодно. Сестра, сосчитав до десяти, вполне может решить, что этого времени более чем достаточно, чтобы закончить свои дела, и ворваться в ванную.

Едва оказавшись наконец в благословенном одиночестве, Сара прислонилась спиной к двери и громко вздохнула: «О господи милостивый!» Неужели она так разительно изменилась за ночь, что младшая сестра это заметила по ее лицу?!

И если она так выглядит после всего лишь невинных поцелуев украдкой, что будет, когда… Или если? Сердце Саре подсказывало, что все-таки «когда». Остаток жизни она проведет с Хью Прентисом, иного просто не может быть, иное недопустимо.

К тому времени как Сара спустилась к завтраку (Харриет ни на шаг от нее не отставала и всю дорогу пыталась выяснить причину каждой улыбки), стало ясно, что погода переменилась. Солнце, всю последнюю неделю улыбавшееся с неба, ретировалось за облака зловещего оловянного цвета, и ветер свистел в ветвях деревьев, предвещая бурю.

Поездку джентльменов на юг, к реке Кеннет, отменили, и Уиппл-Хилл бурлил нерастраченной энергией скучающих аристократов. Сара привыкла, что в доме из гостей, кроме нее и Хью, почти никого не остается, и, к своему удивлению, ощутила неприязнь к тому, что считала вторжением.

Дело усложняло еще и то, что Харриет, очевидно, решила что ее сегодняшняя миссия – тенью следовать за сестрой, сомневаясь в каждом ее движении, в каждом жесте. В Уиппл-Хилле было достаточно места, но и здесь вряд ли можно скрыться от младшей сестры, если та умирала от любопытства, была полна решимости все прояснить и, что хуже всего, знала здесь каждый укромный уголок.

Хью, как всегда, пришел к завтраку. Сара поняла, что поговорить им не удастся, потому что Харриет постоянно встревала в беседу. Потом Сара решила уединиться в маленькой гостиной, чтобы почитать, о чем между делом небрежно упомянула, и Харриет уже сидела за письменным столом, разложив перед собой черновики очередного произведения.

– Сара! Как я рада тебя видеть.

– А уж я-то как, – спокойно ответила та, зная, что сестра прекрасно владеет искусством интриг и уловок.

– Собираешься читать? – осведомилась Харриет, взглядом указав на принесенную Сарой книгу. – Ты вроде бы так сказала за завтраком.

Сара с тоской посмотрела на дверь, обдумывая другие возможности провести утро.

– Френсис ищет партнеров для игры в «апельсины и единороги», – не унималась Харриет.

Только не это!

Сара уселась на диван, открыла «Мисс Баттеруорт» и стала искать место, на котором остановилась вчера вечером, но вдруг нахмурилась:

– А что это за игра?

– Френсис говорит, что это вариант «апельсинов и лимонов».

– Как можно заменить лимоны единорогами?

Харриет пожала плечами:

– Но для игры не нужны настоящие лимоны.

– Все же это портит рифму.

Сара покачала головой, вспомнив детский стишок:

Апельсины и единороги слышат голоса святых…

А потом спросила, в поисках вдохновения взглянув на Харриет:

– Двурогов?

– Что-то мне не слишком нравится. Может, лунорогов?

Сара склонила голову набок и рассудительно произнесла:

– Лучше.

– Ложкорогов? Многорогов?

Нет, с нее хватит. Сара вернулась к книге.

– На этом все, Харриет.