- Его доставят сейчас на вертолете. Он в порядке. Немного повредил ногу. Но в целом, все лучше, чем могло быть.

На лице Громова старшего облегчение. Мужчины тоже все переживают, беспокоятся, но им сложнее, потому что они не позволяют себе этого показывать другим.

Мы возвращаемся в лагерь.

Ксюша бежит мне на встречу, тоже плачет. Обнимаемся, радуемся.

- Пойдемте в машину, доедем до места, - говорит Глеб, кивая в сторону.

Мы с подругой садимся на заднее сидение. Обе молчим. В голове долбит только одна мысль. Я скоро его увижу. Руки дрожат от нетерпения.

- Глеб, набери Ольги Львовне, - вспоминаю про мать Андрея, которая наверное еще не в курсе, что он нашелся.

- Да, сейчас, - говорит он, доставая из кармана мобильный.

Подъехав к большому полю, на которое уже приземлился вертолет и подъехали две кареты скорой помощи, не дожидаюсь полной остановки автомобиля, выскакиваю из него практически на ходу:

- Настя… осторожнее , - рычит Глеб мне в спину.

Бегу без оглядки по мокрой траве. Рядом со скорой замечаю носилки, вокруг которых много специалистов в униформе. На носилках лежит Андрей.

Его лицо осунувшееся, покрытое мелкими царапинами. Рассталкиваю людей и наконец-то обнимаю его…

Слезы душат опять, ничего не могу с собой поделать.

Я верила, ждала, молилась почти двое суток… Но в глубине души, подсознательно готовила себя и к худшему тоже… Так устроен человеческий мозг. Он просто не может не думать о плохом. Невозможно себя заставить верить только в лучшее. Как ни старайся.

Андрей слабо обнимает меня за шею и упирается в нее носом, втягивая мой запах:

- Тшш… Настя… Вот он я… - Шепчет на ухо.

- Я так испугалась, - выдаю сквозь рыдания. Не верится.

- Знаю, любимая. Я тоже… Пиздец как… - Его голос дрожит, так же как и все тело под теплым одеялом, которым он укрыт. Меня предупреждали, что скорее всего из-за холодных ночей будет переохлаждение организма.

Поднимаю голову и покрываю его лицо короткими поцелуями. От него пахнет костром, лесом и немного потом, но мне все равно. Разглядываю ближе любимое лицо, его глаза лихорадочно горят, скулы покрыты румянцем. Целую лоб, по-моему у него жар.

- Не реви больше, - просит он тихо, перебирая пальцами мои волосы.

- Не буду, - обещаю ему, осторожно целуя сухие потрескавшиеся губы.

Сотрудник скорой помощи, все это время деликатно молчавший, откашливается:

- Мы отвезем вас в больницу, необходимо сделать рентген и обследоваться.

- Я поеду с ним, - тут же сообщаю. Ни за что его не отпущу одного.

- Не положено, - заявляет фельдшер.

- Разберемся, командир, - шутит сбоку Глеб, подходя ближе к носилкам. Заглядывает в лицо брату. – Уже нагулялся?

Андрей горько усмехается.

- Да уж, блядь… Прогулка вышла что надо!

Спасатели загружают носилки внутрь машины. Я попрощавшись с Ксюшей, спешу занять место рядом.

- Глеб, довези Ксению до ее машины, пожалуйста.

- Я сама доберусь, - отвечает девушка упрямо.

- Ладно, езжайте. Разберемся, - говорит он с издевкой, закрывая тяжелую дверь автомобиля.

До городской больницы едем, взявшись за руки. Андрей дремлет, периодически открывая глаза. Постоянно проверяю его сбивчивое дыхание. Оно такое горячее. Блин.

- Люблю тебя, - шепчет мне с закрытыми глазами.

- И я тебя люблю. Поспи.

Не верю, что он здесь, рядом.

Врачи довольно быстро проводят все необходимые в таком случае манипуляции. Перелома нет, небольшое растяжение связок. Организм крепкий, поэтому, в целом, всё в порядке. Наложив на поврежденную ногу шину, предлагают остаться в стационаре, но Андрей категорически не соглашается, подписывает официальный отказ и нас отправляют домой.

Зайдя в квартиру, помогаю ему раздеться. Далее иду за ним по пятам, он прихрамывая медленно направляется в ванную:

- Я сейчас, - спокойно говорит, собираясь прикрыть дверь.

- Я с тобой, - тут же предупреждаю, юркнув внутрь.

Он крепко обнимает меня за талию и неровно дышит. Прижимаюсь к обнаженной груди и целую его в плечо, поглаживая твердые мышцы на спине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Дай мне пять минут, пожалуйста, - просит серьезно, целуя меня в лоб. – Я сейчас.

Тяжело вздыхаю, всё понимая. Ему нужно побыть одному. Отпустить собственные страхи и принять то, что произошло. Свыкнуться. Он не может при мне, так как слишком привык быть сильным… Мой мужчина.

Целую его в губы, он заторможенно отвечает.

Достаю чистое полотенце.

- Ладно, отмывайся. Я пока тебе что-нибудь приготовлю.

После легкого ужина, рекомендованного врачом из-за длительного голодания, тоже принимаю душ, натягиваю футболку Андрея и укладываюсь к нему в постель. Он тут же поворачивается ко мне и обнимает.

Долго лежим, всё также молча, каждый в своих мыслях. Отпускаем последние два дня. Все переживания, тревогу. Жизнь в очередной раз испытала нас на прочность.

Но мы ведь выдержали?

- Расскажи мне, - говорю хрипло. – Расскажи, как вообще… как ты там…

- Нормально, - говорит он спокойно, обдавая меня своим дыханием.

- Андрей... Поделись. Я хочу! Я твоя девочка, я должна знать…

Он делает вдох-выдох, притягивая меня еще ближе.

- Знаешь… парни-поисковики, что обнаружили меня… поделились... В общем… когда также находят детей, которые провели в лесу пару дней… они редко оказываются испуганными… Детский мозг не замечает времени, поэтому у них нет страха…

- Хм…

Речь постоянно сбивается и я не перебиваю.

- Такого щемящего ужаса, знаешь… до жути. Когда резко осознаешь, что вокруг... на пару сотен километров никого… Ни одной долбанной живой души… Только ебучий лес, высокая трава и непроходимое болото… И хрен знает выберешься ли ты когда-нибудь…

По моей щеке бежит слеза, украдкой стираю ее и всхлипываю.

- Я уже не надеялся, что увижу тебя, - говорит он, отчаянно упираясь своим лбом в мой. – Постоянно думал о том, что недолюбил, недоцеловал... ммм... мало уделял тебе времени... Чтобы ты меня запомнила…

Его голос дрожит.

- Все прошло, Андрей. Закончилось, - успокаиваю, еще крепче обвивая его руками и ногами. Он целует меня нервно. Чувствую его неповторимый вкус во рту. Отчаянно пытаемся дать друг другу тепло и любовь.

Наши телефоны разрываются в прихожей, но мы не спешим к ним. Наверное, это дико. Эгоистично. Но сейчас хочется так. Быть эгоистами. Отделиться от мира.

После долгого поцелуя вдруг решаюсь и произношу в темноте:

- У нас будет ребенок.

Он вздрагивает и замирает. Пару секунд пытается переварить информацию. А потом резко вскакивает