Остановившись у комингса каюты, он озабоченно нахмурился:

– Вот только не уверен, господин барон, что сие правило распространяется и на прислугу… Был бы господин Ямада вашим компаньоном – не было бы вопросов. А так – я непременно уточню!

– Не стоит уточнять! – впервые подал голос японец. – Я не ем европейскую еду, простите. И не хочу никого смущать своими куринарными пристрастиями.

Агасфер развел руками: вот все и образовалось!

– И последнее, – помедлив, уже с порога объявил Волович. – В связи с наличием на корабле особого, живого, так сказать, груза, у нас существуют непреложные правила. Пассажирам запрещено какое-либо общение с арестантами. Поэтому на нос судна лучше не ходить, господин барон. Все вопросы, связанные с арестантами, находятся в ведении старшего помощника капитана, Станислава Иосифовича Казарского. С ним вы познакомитесь во время обеда. Ну, вот-с, пока все! Сейчас «Ярославль» будет сниматься с якоря и возьмет курс на остров Сахалин, куда мы должны прибыть примерно через двое суток. Это будет пост Корсаковский. Отдыхайте, господин барон!

Волович исчез за захлопнувшейся дверью.

– Если вы не против, я займу самую маленькую каюту, вот здесь, у входа! – сказал японец. – Вы, господин барон, будете спать спокойно: мимо меня никто не пройдет!

– Как вам угодно, но… – спохватился, оглядываясь, Агасфер. – Но здесь нет даже кровати! Маленький диванчик в углу – вам будет неудобно, господин Ямада.

– Здесь очень толстый ковер. – Японец для наглядности потопал по нему ногой. – Почти как тростниковая подстилка в традиционном японском доме. Не беспокойтесь за меня, господин!

Палуба под ногами едва ощутимо дрогнула, послышались зычные слова команды. Гул под ногами усилился, корабль качнуло на крупной волне. Скрежет и щелчки кабестана[59] прекратились, и корабль двинулся вперед.

Мельком оглядев каюту, которой на несколько дней предстояло быть его очередным домом, Агасфер выбрался на палубу и подошел к ограждению левого борта, откуда был хорошо виден удаляющийся причал. Толпа провожающих на нем почти рассеялась, лишь четыре фигурки неподвижно замерли возле извозчика. Одна – Настенька, рядом с ней наверняка Даттан. Кто же еще остался на причале?

⁂

На обед вестовой матрос пригласил Агасфера без пяти минут четыре. Вначале за столом присутствовали всего два офицера – капитан Епифанцев и пассажирский помощник Волович. Причем последний явно чувствовал себя не в своей тарелке: надо полагать, что пассажиры 1-го класса выбирали «Ярославль» для путешествий не слишком часто. При виде мундира чиновника Главного тюремного ведомства капитан чуть поднял брови и тут же извинился за отсутствие своего старшего помощника:

– «Груз» у нас слишком беспокойный, – с ухмылкой объяснил он. – Так что старпому, несмотря на весь его опыт по перевозке арестантов, достается. Ну, все-таки будем надеяться, что он выберет время для знакомства с вами, барон…

Словно подслушав капитана, в кают-компании тут же появился старпом Казарский. Агасфер сразу обратил внимание, что чин старшего помощника такой же, как и у командира судна – капитан 2-го ранга. Искоса поглядывая на опоздавшего, Агасфер определил, что и по возрасту старпом выглядел старше своего прямого начальства. По всей логике бытия, командовать судном должен был Казарский: капитан в разговоре упомянул, что принял «Ярославль» под свое командование всего два года назад. А у старпома в том же чине – около восьми лет морского стажа. Причем на том же «Ярославле».

«Ну, тут наверняка не обошлось без каких-то внутренних “военно-морских” интриг, – подумал Агасфер. – Интриг, которых сухопутному населению порой просто не понять!»

– А знаете ли вы, господин Берг, что наши невольные пассажиры имеют весьма приличный, похожий на наш стол? – осведомился Казарский за десертом. И тут же постучал ложечкой по креманке[60]. – Разумеется, без мороженого: сие было бы уже слишком! Однако, согласно Уставу Общества Добровольного флота, закладка мяса и овощей в котлы для арестантов производится по тем же нормам, что и для экипажа. Вот вы, к примеру, полагаете это справедливым, господин инспектор?

Уловив в голосе старпома оттенок насмешки, Агасфер неопределенно пожал плечами.

– Кстати… – продолжил Казарский. – Кстати, мичман Волович наверняка довел до вас запрет на всякого рода общение с невольниками. Так, Владимир Евгеньевич?

– Это общее правило! – покраснел тот.

– А на мундир нашего пассажира ты обратил внимание? – допытывался старпом. – Господин барон имеет законное право инспектировать все тюрьмы России! Так что и наша плавучая тюрьма исключением для него не является. Господин Берг, вам стоит только пожелать – и я покажу вам все наше тюремное хозяйство!

– Полагаю, Станислав Иосифович, что господин инспектор успеет насмотреться на арестантов на Сахалине, – счел долгом вставить замечание капитан. – Если, конечно, он пожелает обревизовать наши трюмы – милости просим! Но это совершенно не обязательно!

Агасфер промычал что-то неопределенное, отметив для себя, что отношения между капитаном и его первым помощником на «Ярославле» оставляют желать лучшего.

– А вы знаете, господин Берг, что наш «Ярославль» трижды имел честь перевозить знаменитую Соньку Золотую Ручку? – не унимался старпом.

– Понятия не имею, – не моргнув глазом, слукавил Агасфер. – И даже трижды? Она что же, и с Сахалина сбегала?

– С тех пор, как «Ярославль» впервые доставил эту особу на остров в арестантском трюме в 1886 году, про ее побеги я не слыхал, – покачал головой Казарский. – Во всяком случае, про удачные побеги. А вот 12 лет спустя, отбыв положенный срок каторги и ссыльного поселения, она вполне официально приобрела билет 2-го класса на «Ярославль» до Владивостока. А еще через малое время снова вернулась на Сахалин – но уже по собственному желанию! И тоже на нашем пароходе! Это, выходит, всего три года назад.

Агасфер не стал рассказывать, что засургученный пакет, врученный ему на причале председателем Приморского окружного суда Черепановым, содержит не только сведения о последних годах жизни Софьи Блювштейн, включая время ее каторги, поселенчества на Сахалине, секретные донесения полиции о времени ее пребывания в Приморской области и наиболее вероятной причине добровольного возвращения на Сахалин. Кроме того, пакет должен был содержать подтвержденные личной подписью Приамурского генерал-губернатора Гродекова полномочия фон Берга относительно расследования деталей этих причин – в качестве заштатного следователя Приморского окружного суда.

– Поразительно! – покачал головой Агасфер. – В свое время не было, наверное, российской газеты, которая не писала бы про головокружительные похождения Соньки Золотой Ручки. В том числе и про ее побеги. Удивительное дело, казалось бы, на ее месте я умчался бы отсюда куда подальше! Как всякий читающий человек, я интересовался, знаете ли, привычками и склонностями этой персоны…