– Нет проблем. – Он легонько подтолкнул меня локтем. – Ты уверена, что не хочешь заехать за обезболивающим, которое прописал врач?

Рецепт уже прожег дырку в моем кармане.

– Нет. Я имею в виду, хорошо бы их принимать и ни о чем не думать, потому что они действительно приносят облегчение, но я должна справиться с этим сама. Понимаешь?

– Понимаю, но ты не должна страдать от боли.

– Не так уж я и страдаю. – И я не обманывала. Боль никуда не ушла, но я пока терпела. Джейс лег на спину, закинув руки за голову. На какое-то время я забылась, любуясь его прямым носом и веером ресниц неприличной длины. – Могу я спросить кое-что?

– Кое-что.

Я улыбнулась, вспоминая свой пьяный бред в ночь субботы.

– Почему ты не живешь на ферме? Ты же любишь находиться рядом с Джеком. Я удивлена, что ты не живешь там. Я имею в виду, можно спросить тебя об этом?

– Да, – сразу же ответил он и слегка нахмурился. – Я сам этого хочу. Знаешь, я мог бы проводить с ним больше времени, но не думаю, что это хорошая идея. Получается гораздо… тяжелее, особенно когда мама и отец воспитывают его как родители. Боюсь, это его только запутает.

– Понимаю. – Я облизнула губы. – Извини.

– За что?

Я пожала плечом.

– Просто… то, что ты переживаешь с Джеком, это действительно тяжело. Ты пытаешься поступить правильно, но что на самом деле правильно? Никто не знает. Представляю, как это трудно.

– Ты права. Вот почему я не уверен, что рассказать ему правду – это правильно, – признался Джейс, и я вздохнула с облегчением, оттого что он говорит со мной об этом, куда более важном, чем моя глупая нога. – С другой стороны, разве он не должен знать? И что, если он узнает случайно, когда подрастет? Это дерьмо не дает мне спать по ночам.

Перегнувшись, я сжала его руку.

– Я думаю, ты разберешься.

Он ничего не сказал, но посмотрел на меня так, что заставил произнести слова, давно вертевшиеся на языке.

– Я не знаю, что буду делать дальше, – прошептала я, устремляя взгляд на неподвижную гладь воды. Вот и я себя чувствовала такой же. Обездвиженной. Как будто в моей жизни нажали кнопку паузы. – Я думала… всегда думала, что смогу вернуться. Что снова буду танцевать. Это то, о чем я мечтала всю жизнь, а теперь… – Мой голос дрогнул, и я покачала головой.

– Все изменилось, – добавил он тихо.

Я кивнула, еле слышно выдохнув.

– Я говорил это раньше и скажу снова. Иногда самое большое счастье приходит оттуда, откуда его совсем не ждешь. – Длинные ресницы вспорхнули, и его взгляд стал пугающе пронзительным, как будто эти слова скрывали куда более глубокий смысл. – Я знаю, что тебе нелегко осознать это прямо сейчас, да и вряд ли это поможет, но я говорю правду.

Я снова кивнула.

– Ты о Джеке?

– Да.

Я снова искоса посмотрела на Джейса. Его взгляд застыл на безоблачном, ярко-синем небе. Уголок губ вдруг вздернулся вверх.

– Знаешь, из тебя получится великий педагог, Тесс.

У меня вырвался сдавленный смех.

– Ты же говорил, что, если стану учительницей, я буду несчастной.

– Нет. Я сказал, что ты будешь с радостью учить детей, но это не то, чего ты хочешь.

– И в чем разница?

Он скосил на меня взгляд.

– Разница очень большая. Педагогика может стать для тебя желанным и любимым делом. Просто для этого нужно время.

Время… забавная и непостоянная штука. Иногда его катастрофически не хватает, а порой оно тянется мучительно медленно.

– Я действительно верю в это, – тихо сказал Джейс.

Я ощутила тяжесть в груди. Возможно, он прав. Кто знает, может, завтра, или на следующей неделе, или через месяц все это не будет казаться смертным приговором. Но пока я находилась в состоянии свободного падения, беспомощно размахивала руками, и не за что было ухватиться, чтобы остановить этот роковой полет.

– Я не хочу говорить об этом, – хрипло произнесла я и крепко зажмурилась.

– А чего хочешь?

– Я… не хочу об этом думать. Наверное, я выгляжу слабой.

– Нет, – сказал он, и я почувствовала, как он перекатился на бок.

– И не хочу сейчас чувствовать это – пустоту, неопределенность, смятение. – Мой следующий вздох получился дрожащим. – Просто не хочу.

Наверное, все-таки стоило запастись лекарствами.

В какой-то миг, не дольше, чем удар сердца, его рука легла на изгиб моего локтя. Я тотчас открыла глаза, когда он потянул меня вниз, укладывая на спину. Комок воздуха застрял в горле, когда Джейс приподнялся на локте, нависая надо мной.

– У меня есть идея, – сказал он, и легкая дразнящая усмешка тронула его губы, но не глаза. Они горели каким-то особым светом. И накал его взгляда вызвал во мне глубокий трепет. – Думаю, эта идея обязательно заставит тебя почувствовать что-то другое.

– Ты так думаешь? – Мой пульс участился.

– Угу. – Кончиками пальцев он коснулся моей щеки, и очень медленно они переместились к раскрытым губам, прочертив линию шеи. – У меня ученая степень в искусстве.

Я вскинула брови.

– Что?

– Ты не знала? – Его рука спустилась ниже, к горловине рубашки, и остановилась, когда ладонь накрыла мои напрягшиеся груди. – У меня степень в искусстве отвлечения.

Я засмеялась.

– Это же глупо.

– Но работает, верно? – Он усмехнулся и опустил голову. Его губы скользнули по моей скуле, которая еще ощущала следы прикосновения его пальцев. – И знаешь, что еще?

– Что? – Я вздрогнула, когда его рука двинулась снова, по ложбинке между грудей, и замерла чуть ниже пупка.

– У меня есть степень кое в чем еще. – Его губы потерлись об уголок моего рта, и меня накрыло волной мурашек. – Ты опять скажешь, что это глупо, но я знаю правду. Ты втайне потрясена моим мастерством.

– Одному богу известно, о чем ты. – Я шевельнула нижней губой, пытаясь ее закусить, но Джейс меня опередил. Он нежно ухватил ее зубами. Я ахнула от неожиданного ощущения, и он воспринял это как приглашение. Накрывая мой рот губами, он проник в него языком, заигрывая с моим, блуждая по небу.

Жар пронзил мое тело, воспламеняя низ живота. Искры возбуждения разлетались в самые укромные уголки, пока он исследовал мой рот, целуя меня с наслаждением, неторопливо, словно впереди у нас вечность. Когда он поднял голову, я ощутила приятную припухлость губ.

Я положила руку ему на грудь, с восторгом отмечая, что его сердце бьется так же неистово, как и мое. Спору нет, целоваться он умел, как никто.

– У тебя степень и в поцелуях?