Дивный Народ спокойно занимался своими повседневными делами. Идя по улицам города, принцесса ловила на себе косые, полные холодного любопытства взгляды взрослых эльфов, которые изучали чужестранку, умудряясь при этом делать вид, что она их совершенно не интересует. Правда, едва заметив на одежде незнакомки лист Талерина, Дивные менялись словно по волшебству. Оставалась легкая настороженность, но появлялось уважение, смешанное с благоговейным изумлением. Многие кланялись принцессе, но вступать в разговор не спешили.

Зато детям была абсолютно чужда скованность взрослых, они удивлялись и радовались совершенно открыто, нисколько не стесняясь проявления чувств. Не прошло и нескольких минут с тех пор, как принцесса вступила в город, а вокруг нее уже собралась стайка разновозрастных девчушек и мальчишек, изрядная для города эльфов, где дети рождались не так уж часто. (Долгая жизнь и сравнительно вольные нравы приучают расу контролировать рождаемость.) Малышня доверчиво заглядывала принцессе в глаза и жадно спрашивала:

— Ты кто, леди с листиком Талерина?

— Ты не похожа на нас, но красивая!

— Откуда ты?

— Кто такая? Скажи!

После десятка подобных вопросов Элия рассмеялась и таинственным шепотом ответила:

— Волшебница!

Дети восхищенно вытаращили глаза, повизгивая от восторга, и вновь загомонили столь дружным хором, что от их звонких голосков зазвенело в ушах:

— Поколдуй!

— Сделай волшебство! А?

— Пожалуйста!

— Ну хоть маленькое!

Уступая просьбам ребятни, девушка сплела простенькое заклинание, которое, правда немного напутав с пропорциями, изобрела совершенно самостоятельно в пятилетнем возрасте. Творчество маленькой ученицы изрядно насмешило преподавателя магии — лорда Эдмона. На ребятишек обрушился дождь мелких фруктовых конфет в пестрых фантиках. Дети восторженно завопили! Самые младшие без всякого зазрения совести тут же принялись запихивать сладости за щеки, не обращая никакого внимания на укоризненные взгляды взрослых, смущенных столь безответственным поведением своих и чужих отпрысков. Дети постарше лакомились тайком, а подростки, сглатывая слюну, огорченно вздыхали, гордо отворачиваясь от «подачек» чужеземной колдуньи, пусть даже избранницы Талерина.

Элия ехидно ухмыльнулась — ей уже основательно надоели идиотские обычаи остроухих — и, кивнув в сторону отказников, тихонько сказала принцу, не отступавшему от нее ни на шаг:

— Моя ручная пантера Диад тоже очень воспитанная и ничего не берет у чужих.

Принц подавил улыбку, с легким стыдом думая о том, что всего несколько дней назад и сам был таким. Он стыдился своих чувств к Элии, сторонился ее, избегал возможности привлечь к себе ее внимание!

— Кстати, а что это за тополь Талерин, о котором вы говорили? — обратилась принцесса к старшей стражнице, опять обстоятельно ругая про себя Лоулендский Источник, не удосужившийся сообщить массу важной информации. Может, ждал правильных вопросов или, проверяя богиню, просто решил оставить несколько неизвестных ей фактов для придания остроты происходящему. Кто разберется в загадочной логике Сил?

Признавая за гостьей право услышать рассказ, Сулкрис собралась с мыслями и начала:

— Я не знаю, сколько тысячелетий Талерину, он гораздо старше города и всех нас. В предвечные времена, когда Великий Лес простирался от края до края Меллитэля, уже тогда Талерин стоял в самом его сердце, такой же прекрасный и могучий, как сейчас, выше самого высокого древа, и его серебряные листья вызванивали Песнь творения.

Изгнанники из мира, обращенного в пыль Мироздания безумным Разрушителем, наши предки пришли к корням Талерина и просили о великой милости — дать приют оставшимся без родины странникам. Тополь заговорил с Арианой, единственной выжившей дочерью великого рода Эльтиан, ее кровь течет и поныне в венах наших властителей. Талерин принял нас под свое покровительство и дал приют в обмен на наше обещание петь ему.

Древние узы связывают нас с Тополем, ветви его укрывают нас, корни поддерживают, живительный сок исцеляет. Под сень Талерина приносят новорожденных для первого благословения, под нею обмениваются клятвой любви соединяющие свои судьбы в одну, и родичи развеивают прах ушедших в вечность. Мы поем ему наши песни, делимся своей радостью или печалью.

Тополь обещал хранить город и наш народ, пока эльфы следуют Истинному Пути. Свою клятву Талерин выполняет. Если к Меллитэлю приблизится тот, кто несет угрозу для эльфов, Тополь осыпает его черными листьями, того же, чей визит благо для нас, дерево одаривает серебряным листом. Храни этот лист, девушка. Он никогда не засохнет. Листья Талерина не вянут. Со временем он станет совсем твердым и неотличимым от серебра. А еще говорят, что в каждом члене королевской семьи Меллитэля течет капля древесного сока Талерина…

«Хотя с точки зрения генетики и физиологии это вряд ли возможно, но и правда Элиндрэль похож на тополек — гибкий, нежный, по-своему уязвимый, но в то же время твердый…» — мелькнула у девушки мысль.

— Сила Тополя защитит нас от любого зла, — уверенно закончила эльфийка.

«Сам великий Талерин, похоже, в курсе стычки на Быстрой Тропе и не так уж уверен в своих силах, если с такой охотой впустил меня в город», — решила Элия.

Попросив стражников задержать чужестранку, старший следопыт спешил во дворец. Он должен был использовать фору во времени и рассказать владыке о своих подозрениях, связанных с загадочной колдуньей и нападением форвлаков.

Аллариль кивками приветствовал знакомых и друзей, но не останавливался даже для краткого разговора. Эльф так торопился, что и Талерину поклонился лишь издали, не дав себе позволения задержаться, чтобы приникнуть к серой коре гигантского дерева, погрузившись в блаженное ощущение покоя, почувствовать умиротворяющее тепло и защищенность, ощутить себя ничтожной пылинкой на листе Тополя, послушать великую и могучую песню соков жизни.

Двое юношей и три девушки в простых серых туниках пришли сегодня петь для Талерина, высившегося в центре большого сада у королевского дворца, все прочие деревья казались молодыми саженцами по сравнению с великим Тополем. Звонкие, полные радости молодые голоса сплетались в старинную Песню родства. Один из юношей аккомпанировал песне на флейте, а девушка перебирала струны арфы, сидя на корне у самого ствола Талерина, остальные самозабвенно танцевали в траве.

Но мирная эта картина лишь усугубила тревогу следопыта. Покой и счастье показались ему хрупкими и нереальными, готовыми разбиться вдребезги от одного неловкого движения. Больше всего Аллариля ужасала мысль о том, что именно он принес весть о возможной катастрофе.

Дворцовая стража, видя озабоченность следопыта, не стала расспрашивать его о новостях, как делала это обычно. Но едва спина Аллариля исчезла из виду, эльфы принялись оживленно переговариваться, строя догадки.

Илоридэль находился в солярной зале на третьем этаже. Застекленные стены и потолок щедро пропускали внутрь свет заходящего солнца. Светило не пряталось за облака, и вся комната была словно залита живительными янтарными потоками, в которых кружились редкие пылинки. При всем своем философском отношении к погоде Дивные любили чистый солнечный и лунный свет. Часть больших окон были распахнуты в сад, откуда доносились ароматы цветущих растений, басовитое гудение пчел, стрекот насекомых, птичьи трели и мелодия Песни родства. Владыка Зеленых Просторов — эльфийский государь Илоридэль — в простой тунике золотистого оттенка стоял перед низким столом, на котором сверкала и переливалась объемная карта Меллитэля, выполненная из разноцветных драгоценных камней. Полузакрыв глаза, владыка не то размышлял, не то медитировал над уменьшенным изображением своих владений.