— Рон, — сказал я в самом начале встречи, — возможно, ты этого не знал, но я никогда не летал на «Скайхоке».

— Я знаю, Гиора, — ответил он. — Но я все равно хочу, чтобы эскадрильей командовал ты, и никто другой. Завтра похороны. Потом, в четверг-пятницу, ты познакомишься с эскадрильей, а в воскресенье начнем курс обучения. Неделя, и никто и не вспомнит, что раньше ты никогда на нем не летал.

— Ты уверен? — спросил я.

— Гиора, добиться твоего назначения было очень непросто. В военной авиации достаточно людей с большей, чем у тебя, выслугой, которые ждут не дождутся получить эскадрилью. Бени долго колебался, прежде чем решил нарушить установленный порядок. Я хочу именно тебя! Кстати, раз ты уже здесь, пойдем навестим Нехаму, жену Голди.

— Вдову, Рон. Вдову.

На следующее утро, в семь-тридцать, Бени Пелед, сидевший в своем кабинете, не стал тратить время на сантименты. Один командир погиб, другой назначается на его место, жизнь продолжается, все! Мы разговаривали около десяти минут. Вариант, что через несколько дней может начаться война, не упоминался ни разу. Тема плена была мельком затронута, причем упомянул об этом именно Бени. Он сказал, что в ходе следующего рабочего совещания доложит начальнику штаба Армии обороны Израиля, что назначил бывшего военнопленного командиром боевой эскадрильи. У меня не было никакой возможности рассказать Бени о кризисе, который я всякий раз преодолеваю, возвращаясь с боевого задания. Я очень надеялся найти время поговорить с ним об этом. Мы также не затронули никаких технических вопросов. Мы оба понимали, что о «Скайхоках» и их боевой работе я практически ничего не знаю.

«Скайхок» — боевой самолет прежде всего для поражения наземных целей. Я же на протяжении многих лет летал на истребителе-перехватчике, предназначенном для участия в воздушных схватках. Было начало рабочего дня. Бени нужно было руководить всеми военно-воздушными силами, у него не было времени на пустые разговоры. (В этот момент я еще ничего не знал о нарастающем напряжении в отношениях с Сирией и Египтом.)

— Езжай, познакомься с пилотами, принимай эскадрилью и начинай командовать. Удачи!

Вот так бесконечные американские горки, в которые давно превратилась моя жизнь, доставили меня в совершенно неожиданное место назначения — здание эскадрильи «Скайхоков» на базе Тель-Ноф.

Голди был очень популярным и любимым командиром, поэтому шок и боль ощущались повсюду. Я представился всем пилотам эскадрильи, оказавшимся на базе, — некоторых я знал давно, многие были незнакомы. Замкомэск показал мне расположение эскадрильи. Тем временем наступил полдень, пора было ехать на кладбище.

Около свежевырытой могилы Голди на кладбище Кирьят-Шауль[80] собралась большая толпа. Я наблюдал за публикой, пришедшей на похороны. Анат и Нили, секретарши эскадрильи, возложили на могилу венки, их глаза покраснели от слез. Почетный караул дал три залпа, и народ начал расходиться. Проходя мимо меня, многие скорбящие пожимали мне руку. Я не понимал, что это — поздравления или вежливый упрек?

Следующий день, пятница, сначала выглядел обычно, однако затем часть неожиданно начали приводить в боевую готовность, и вечером, несмотря на то что это был Йом-Кипур — самый священный день еврейского календаря, я решил, что останусь и заночую на базе, в семейном общежитии, на кровати в квартире Омри Афека[81].

Рев сирен в семь часов утра ознаменовал начало войны Судного дня, продолжавшейся три недели. Это была Шестидневная война наоборот — сирийцы и египтяне нанесли неожиданный удар. Мы понесли чувствительные потери.

В комнате для совещаний нам с Роном сообщили, что в 11:30 израильская авиация нанесет удар по сирийским самолетам, находящимся на земле, и что каждый командир должен немедленно вернуться в свое подразделение. Это был приказ о начале операции «Негиха» («Удар рогами»), и я должен был следить за подготовкой 115-й эскадрильи, чтобы она смогла выполнить поставленную задачу. Кроме того, мне нужно было как можно скорее найти возможность совершить кратковременный полет, чтобы хоть немного познакомиться со своей машиной.

В разгар всей этой суматохи я послал одного из пилотов к себе домой, в Хацор, чтобы он привез мой летный комбинезон и летные ботинки. Мики Шнейдер, офицер, отвечавший в эскадрилье за безопасность полетов, — шесть дней спустя он полетит со мной на задание в Сирию, будет сбит ракетой земля-воздух и проведет восемь изнурительных месяцев в плену — съездил и привез для меня все необходимое летное обмундирование: шлем, кислородную маску, противоперегрузочный костюм и систему фиксации туловища — приспособление, с помощью которого пилот прикрепляется к катапультируемому креслу и парашюту.

В последний момент Голда Меир и Моше Даян решили, что решение об атаке с воздуха было ошибочным, и весь план «Негиха» был отменен. Для меня это означало, что я мог распорядиться снять весь подвесной груз с одного из самолетов, чтобы совершить небольшой полет и хоть немного познакомиться с машиной, на которой мне предстояло воевать.

Авраам Якир, один из самых молодых пилотов эскадрильи, показал самолет и объяснил мне основные моменты. «Наши „Скайхоки“ отличаются от всех прочих. Это самый современный самолет во всей нашей авиации, оснащенный самыми продвинутыми системами».

То, что нормальные люди учат за десять дней, мне нужно было усвоить за пятнадцать минут. Якир помог мне подключиться к системе связи, показал, как устроена пилотская кабина, объяснил, как пристегиваться, как включать и регулировать различные системы. После этого он спустился на землю и убрал лестницу. Как он сказал мне несколькими месяцами позже, незадолго до своей гибели в авиакатастрофе во время учений, все это время он был уверен, что это какая-то странная шутка.

Я осторожно вырулил на взлетную позицию, проделал все необходимые проверки — и обнаружил, что не могу закрыть кабину. По радиосвязи мне несколько раз объяснили, что и как нужно делать, но сколько я ни старался, я не мог ее закрыть. Подъехал пикап, за рулем которого сидел Якир. Он взобрался на крыло, потом к кабине, и объяснил, что в американских самолетах для некоторых операций, например, чтобы закрыть кабину, необходимо сделать резкое движение левым локтем — в отличие от французских «Миражей», где для этого нужно гораздо более деликатное касание. После этого я наконец вырулил на взлетную дорожку и попросил разрешение на взлет. Это произошло в субботу, ровно в два часа дня.

— Приближаются египетские самолеты, чтобы атаковать базу. Не взлетать! Вернуть самолет в исходное положение!

Я отогнал свой «Скайхок-410» на место. Якир дождался меня в подземном укрытии для самолетов и отвез в эскадрилью. Летчики в полном летном облачении, рассматривавшие карты и снимки аэрофотосъемки, построились перед зданием, готовые бежать к своим самолетам. Я остановил одного из них и спросил, какое у них задание.