Рядом стояла Васька, готовая в случае чего нас разнимать.

— Ты сын одной из этих девок, — напомнил Ярослав Барт, весьма довольный собой.

— И не горжусь этим. Что тебе вообще от меня надо? Зачем этот разговор? — я посмотрел на сестру и та, против обыкновения, отвела взгляд.

Так ясно, не ее задумка, ей же лучше.

— Все просто, сын, — такую победную улыбку, я от него вообще не ожидал. — У меня к тебе заманчивое предложение.

— И какое же? — я позволил сестре усадить меня обратно, в любой момент готовый сорваться с места.

— Все просто. Я переписываю на тебя значительную часть имущества, даю тебе денег столько, что ты сможешь жить припеваючи, даже не думая о том, что может быть их недостаток. К тому же, я больше не пытаюсь лезть в твою жизнь. Женись на ком хочешь, встречайся с кем хочешь, делай, что твоей душе угодно.

— Какая щедрость, — я усмехнулся, только вот бесплатный сыр только в мышеловке. — И что же взамен?

— Не много, и тебе это ничего не будет стоить, — еще шире улыбнулся отец, и я невольно опять вспомнил про акулу, вот он — хищный оскал. — Меняю это все на развод с этой девицей. Всего ничего, не правда ли?

Андрей

За столом повисла тишина.

Я смотрел на отца и пытался понять, как можно быть такой сволочью? Нет, я не питал надежды на счет его моральных качеств. Зная, что тебя фактически выкупили у матери, сложно думать о порядочности. Да, та тоже хороша, но родить в двадцать три без мужа и нормального образования — ее тоже можно понять. Да и не выкинула она меня, отцу, как-никак, отдала — все всегда было сложно для меня, но моральные качества обоих родителей я всегда рассматривал, как удовлетворительные. Где-то есть. Но пользуются редко.

Но вот такого предложения от Ярослава Барта я не ожидал. Как же ему не понравилась Машка, что он хочет откупиться от нее подобным образом? Или это новая проверка непутевого сына? Не похоже, этот так не воспитывает. Он предпочитает бить под дых и смотреть, встану или нет. Если встану — бить еще раз.

Вот и сейчас меня били. Били по больному — по желанному. К черту имущество, к черту деньги, но мне обещали свободу действий! И ведь и правда все просто, только руку протяни.

— Пошел ты… — усмехнулся я, вставая.

Да, заманчиво, так что я совру, если скажу, что не хочу этого. Только вот Машка для меня сейчас дороже всех их денег. А свобода? Да я и так могу творить, что хочу.

Одобрят или нет, не все ли равно теперь?

— А ты подумай, чего так с плеча рубить. Я предлагаю тебе будущее, не стоит менять его на сомнительную девицу так опрометчиво.

— Мне по слогам повторить? Или погромче, может, ты на старости лет глуховат стал? — я смотрел на отца сверху вниз и уже не испытывал злости.

Зачем? Чтобы он не добивался, мне уже все равно. Прошел тот момент, когда я мог поменять свое мнение об этом человеке.

— Из уважения к твоему возрасту, — я позволил себе улыбнуться. — И то только цифрам, а не твоему поведению, повторю: пошел к черту. Меня и Машку не тронь, понял? Чтобы тебе там не напели, но я разводиться не собираюсь. Счастливо оставаться!

Более ничего не говоря, я поспешил из ресторана Виталика, где в одной из отдельных комнат и состоялся разговор.

* * *

Мария

Проснулась я одна, на часах было почти два часа дня. Ну я и спать.

Встав, протопала в кухню, где нашелся папа, читающий оставленную мной вчера на кухне книгу.

— Привет, давно встал? — я приземлилась на стул с полным пониманием, что шевелиться больше не хочу.

Хватит, обратно спать и ничего не делать. А папу пусть муж выгуливает. Они вон, как хорошо спелись. Только тут запоздало сообразила, что самого Андрея то и не вижу.

— Часа два назад.

— А Андрей где? — я с тоской посмотрела на кофеварку.

Эх, сим-салабим… И почему в жизни заклинания не работают?

— Что-то сказал про встречу со своим личным терминатором и убежал, — ответил отец.

Вот те раз, чего это Василисе потребовалось?

Еще раз кинув взгляд на несговорчивую технику, что без моей помощи не могла и с места сдвинуться, решила все же навести себе кофе.

— Ясно, — вздохнула и полезла в холодильник — есть все же хотелось. — Пап, ты все еще злишься? — решила я аккуратно прощупать почву, вспоминая, что кто-то решил сказать папе правду.

— Я? За что? — искренне удивился тот, откладывая книгу. — То, что замуж выскочила, родителей не предупредила? Ну, что тут сделаешь, мои грехи меня достигли.

— То есть? — немного нахмурилась я.

— Так мы с твоей мамой, когда расписались, мы же никому не сказали.

— Так она же вроде тебя ждала с армии, и все такое… — я с удивлением смотрела на папу.

Неужели я знаю не всю историю?

— Да не было такого, — мазнул рукой отец. — В армию-то меня взять взяли, и то три дня это было. Призывную-то комиссию прошел в часть отправили, а я возьми и отравись. Серьезно так, а может, инфекция тогда какая была, уже и не вспомню. Меня в госпиталь, а там врачи другие посмотрели и, матерясь, по выписке домой отправили с пометкой «негоден». Вот и вся моя служба, хотел да не взяли.

— Но вы же рассказывали…

— Так мать до сих пор стесняется. Мы же чего в ЗАГС побежали. Мать твоя беременна, а твоя бабка, да и дед мамин нас, думаешь, не устыдили бы? Устыдили бы еще как!

Знакомы-то были всего ничего.

— А как же рассказы про долгую переписку, и годы общения? — я смотрела на отца, будто впервые видела.

Устыдили — не то слово, убили бы обоих, и бабушка и мамин отец. Мне же с детства внушали про долгие ухаживания и ответственный шаг, а тут выходит, что вон оно как?

Да и еще и поженились из-за меня?!

— Ага, а письма собака съела, — хохотнул папа, мечтательно вздыхая по былым годам.

— Да не было этого. Случайно столкнулись, мероприятие какое-то было. Я тогда подвыпил, осмелел и начал клеиться к твоей матери. Ох, что это был за кусок льда! Как телефон дала, не помню. Кажется и не она вовсе. Так я ее еще неделю за ней по пятам ходил. Я столько как тогда никогда и не говорил больше.

— То есть, ты ее соблазнил?

— Почему? Уговорил на свидание, — папа слегка смутился и отвел взгляд. — Ну, все само собой получилось. А потом как-то и радостная новость, и заявление подали. А ты что, против? — на меня посмотрели с вызовом.

— Я против? Да куда мне — а я-то думала, недоношенной родилась, а оно вон как!

Чего только не узнаешь…

И не стыдно было врать, чтоб им!