Мне кажется, что это — достаточный ответ на твой второй вопрос: «Почему вы хотите завоевать весь мир или, по крайней мере, Соединенные Штаты?». Ничего подобного мы не хотим. Никто в нашей стране: ни рабочие и крестьяне, ни писатели и врачи, ни взрослые и дети, ни члены правительства — не хотят ни большой, ни «малой» войны.

Мы хотим мира — нам есть чем заняться: выращивать хлеб, строить и изобретать, писать книги и летать в космос. Мы хотим мира для себя и для всех народов планеты. Для своих детей и для тебя, Саманта.

Приглашаю тебя, если пустят родители, приехать к нам, лучше всего — летом. Узнаешь нашу страну, встретишься со сверстниками, побываешь в интернациональном лагере детворы — в Артеке на море. И сама убедишься: в Советском Союзе все — за мир и дружбу между народами.

Спасибо за твое поздравление. Желаю тебе всего самого хорошего в твоей только что начавшейся жизни.

Ю. Андропов».

И действительно, семья Саманты в июле 1983 г. провела в Советском Союзе две недели, имея возможность посетить Москву, Ленинград, Артек.

Ю. В. Андропов полагал, что сделал внешнеполитический шаг, на который должен последовать ответ из-за океана.

И действительно, 21 июля посол США в Москве передал в МИД СССР для вручения Ю. В. Андропову личное послание президента США Р. Рейгана.

— Это было, — писал бывший посол СССР в Вашингтоне А. Ф. Добрынин, — послание «внешне достаточно доброжелательное, без его обычных публичных выпадов, но не содержавшее каких-либо новых компромиссных предложений по решению важных проблем, помимо общего выражения готовности проводить время от времени доверительный обмен мнениями».

Письмо Рейгана было проанализировано членами Политбюро ЦК КПСС, и хотя оно вызвало противоречивые оценки, Генеральный секретарь попробовать завязать серьезный диалог с президентом США.

В ответном письме, датированном 1 августа, Ю. В. Андропов еще раз разъяснял советскую позицию по вопросам вооружений и возможного их сокращения:

«Мы не хотим в этом плане иметь ничего, кроме противовеса средствам, которыми располагают Англия и Франция. Разве это не честная и не умеренная позиция? Пока США не приступили к размещению своих ракет в Европе, соглашение еще возможно. Хочу добавить, что и на других направлениях прекращения гонки вооружений, например в области стратегического ядерного оружия и использования космоса, мы считаем вполне возможным обоюдные позитивные шаги.

Я буду приветствовать предметный и откровенный обмен мнениями с Вами по этому и другим вопросам».

В конце машинописного текста следовала рукописная приписка:

«Искренне надеюсь, господин президент, что Вы серьезно обдумаете высказанные мною соображения и сможете откликнуться на них в конструктивном духе».

Но были ли подобные намерения у президента США?

Дополнительным поводом для роста конфронтации между США и СССР послужил известный инцидент 1 сентября 1983 г. с южнокорейским «Боингом».

Следует откровенно признать, что Андропов недооценил значимости произошедшего, а без его руководства Политбюро ЦК не сумело найти приемлемую формулу объяснения произошедшего в небе над Охотским морем…

5 сентября 1983 г. Ю. В. Андропов отправился на отдых в Крым.

Здесь последовало резкое ухудшение состояния здоровья Юрия Владимировича. После экстренного возвращения в Москву он был госпитализирован в спецпалату Центральной клинической больницы Минздрава СССР, откуда ему уже не суждено будет выйти…

В оставшиеся месяцы Андропов уже не появлялся ни на политических мероприятиях, ни на экранах телевизоров, хотя

и в палате ЦКБ продолжал реально работать с документами, руководить решением некоторых вопросов.

Юрий Владимирович мужественно сражался с прогрессирующими недугами, с болью и отчаянием понимая, что покидающие его силы ставят под угрозу все его начинания, дело всей его жизни!..

9 февраля 1984 г. после тяжелой продолжительной болезни Юрий Владимирович Андропов скончался…

Даже «Голос Америки» 13 февраля 1984 г. вспоминал об Андропове как «о наиболее умном и культурном советском лидере со времен Ленина».

Он был выдающимся сыном страны, сыном своего времени.

В памяти народов нашей страны Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов останется человеком, который трагически не успел завершить очень многие свои своевременные и ожидавшиеся, приветствовавшиеся подавляющим большинством населения начинания.

Но такова уж была воля Провидения.

Юрий Владимирович Андропов, без сомнения, принадлежит к числу выдающихся личностей и государственных деятелей XX века.

Сам Андропов неоднократно подчеркивал, что обращение к историческому опыту необходимо не для того, чтобы «еще раз вспомнить о славном боевом прошлом», а прежде всего для того, чтобы снова обратиться к назревшим проблемам современности, «чтобы на историческом опыте… учиться решать задачи сегодняшнего дня».

Как представляется, нельзя уйти от довольно активно муссирующейся темы, связанной с личностью Ю. В. Андропова. Она касается М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина.

Знакомство с первым из них у Андропова состоялось на рубеже 70-х гг., во время проведения председателем КГБ СССР отпуска в Ставропольском крае, когда первый секретарь крайкома КПСС Горбачев считал своим долгом «выразить почтение» высоким гостям из Москвы.

И в целом энергичный, умевший убедительно говорить, открытый для общения, подобострастный, но казавшийся

искренним Горбачев привлек внимание Андропова. Хотя его также неплохо знали и рекомендовали коллегам по Политбюро не менее авторитетные секретари ЦК КПСС Ф. Д. Кулаков и М. А. Суслов. Андропов тоже симпатизировал молодому (47 лет от роду) секретарю крайкома, по-видимому, предлагал его кандидатуру для «продвижения» в Москву. И, наверное, далеко не случайно он стал участником поистине «исторической встречи» 19 сентября 1978 г., когда теплой темной ночью на пустом перроне вокзала Минеральных Вод встретились сразу четыре Генеральных секретаря ЦК КПСС — Л. И. Брежнев, Ю. В. Андропов, К. У. Черненко и М. С. Горбачев…

27 ноября того же года Горбачев был избран Секретарем ЦК, а через два года — и кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС. И членом Политбюро он также стал при Брежневе — 21 октября 1980 г. Нет никаких свидетельств того, что Андропов особо выделял, опекал ставропольского выходца, посвящая его и свои мысли и планы.

Сам же Горбачев писал по этому поводу в мемуарах «Жизнь и реформы»: «Были ли мы достаточно близки? Наверное, да. Говорю это с долей сомнения, потому что позже убедился: в верхах на простые человеческие чувства смотрят совсем по-иному, но при всей сдержанности Андропова я ощущал его доброе отношение, даже когда, сердясь, он высказывал в мой адрес замечания.