соперничестве они станут неуклонно наращивать свои преимущества, убежденные в том, что смогут «перетерпеть» и рано или поздно вытеснить американцев. Да, порой США будут уделять пристальное внимание событиям в Южно-Китайском или в Восточно-Китайском море, но китайцы вправе ожидать, что в конечном счете американцы «развернутся» обратно, привлеченные, скажем, привычными войнами на Ближнем Востоке или российской угрозой Европе, – или вовсе отвлекутся на домашние проблемы.

Также можно с уверенностью предполагать, что китайское правительство будет беспощадно реалистично оценивать военное соотношение сил между Китаем и США и на основании этих оценок прогнозировать исход любой потенциальной военной стычки. Поскольку понадобится минимум десятилетие, чтобы военные возможности Китая сравнялись с возможностями Америки в этом отношении, даже на территориях, ближайших к Китаю, Пекин будет проявлять осторожность применительно к использованию военной силы против США. Вместо этого, постепенно изменяя ситуацию на суше и в водах Южно-Китайского моря в свою пользу и приспосабливаясь к сопротивлению, с которым сталкивается, Пекин, как в игре в вэйки, продолжит накапливать все новые преимущества.

Кроме того, Китай станет применять «стратегию» с китайской спецификой, трактуя военную силу как дополнительный – не основной! – инструмент в реализации своей внешней политики, направленной не на победу в отдельной битве, а на достижение поставленных перед государством целей. Он будет укреплять дипломатические и экономические связи с соседями, усиливать их зависимость от Китая и использовать экономические рычаги для поощрения сотрудничества (или принуждения к сотрудничеству) по другим вопросам. При этом он рассчитывает привязать к себе свою периферию, одновременно ослабляя отношения своих соседей с Соединенными Штатами Америки. Китай может даже попытаться «натравить варваров на варваров», чтобы предотвратить формирование крепкой коалиции против себя – например, столкнуть, что называется, лбами Японию с Южной Кореей или Россию с США. Со временем Пекин достигнет такого преобладания в силе, что другие страны региона примут его господство не просто как неизбежное, но как непреодолимое.

Рассматривая войну в качестве крайней меры, Китай, если он осознает, что долгосрочные тренды перестали складываться в его пользу, что он, как говорится, занимает слабую позицию в переговорах, вполне может инициировать ограниченный военный конфликт, дабы преподать противнику урок. Как показал политолог Тейлор Фравел в исследовании двадцати трех территориальных споров с 1949 года, Китай полагался на силу всего в трех из них. Как следует из этих случаев, Китай с большей охотой опирается на силу, когда считает, что противник имеет некий перевес, особенно в периоды внутренних беспорядков. В своем анализе нападений Пекина на Индию в 1962 году, на Советский Союз в 1969-м и на Вьетнам в 1979 году Фравел также продемонстрировал, что Китай склонен выводить свои вооруженные силы против сопоставимых или даже превосходящих соперников, тогда как с более слабыми обычно предпочитает вести переговоры[569].

В целом, пока события в Южно-Китайском море складываются в пользу Китая, использование китайцами военной силы представляется маловероятным. Но если нынешние тенденции в соотношении сил изменятся негативно, особенно если это совпадет по времени с внутренней политической нестабильностью, Китай способен спровоцировать ограниченный военный конфликт даже против более крупного, более мощного государства, скажем, против США. Каким образом может возникнуть такой конфликт, будет рассказано в следующей главе.

Глава 8. Отсюда до войны

[570]

Ведь затяжная война обычно приносит всякого рода случайности обеим сторонам, и как сложится дело в конце концов – неясно. Начиная войну, люди сразу же приступают к действиям, с которыми следовало бы повременить, и уж после неудач обращаются к рассуждениям.

Фукидид, «История Пелопоннесской войны»

Начиная военную кампанию, любую, никогда, никогда не надейтесь на легкий, благополучный, без сучка без задоринки, ее ход, так же как отправляясь в неведомые воды, не думайте, что исчислили их глубину и знаете, с какими течениями и ураганами вам придется столкнуться. Государственный муж, заразившийся военной лихорадкой, должен помнить, что первый же звук военного горна превращает его, хозяина на политической сцене, в раба и заложника непредвиденных и всесильных обстоятельств[571].

Уинстон Черчилль

Война – область случайности; только в ней этой незнакомке отводится такой широкий простор, потому что нигде человеческая деятельность не соприкасается так с ней всеми своими сторонами, как на войне; она увеличивает неопределенность обстановки и нарушает ход событий[572].

Карл фон Клаузевиц

Посмел бы китайский лидер, едва контролирующий собственную страну после долгой гражданской войны, напасть на сверхдержаву, которая разгромила Японию и закончила Вторую мировую войну всего пять лет назад, сбросив на врага атомные бомбы? Американские войска оттесняли северокорейские силы к китайской границе в 1950 году, и генерал Дуглас Макартур не мог вообразить ничего подобного. Но Мао это сделал, и Макартур оказался в полном замешательстве. Китайцы стремительно отбросили американцев обратно к той черте, что разделила Северную и Южную Корею с началом войны, то есть к 38-й параллели. Эта черта и поныне отмечает границу между двумя Кореями. К окончанию войны на полуострове число погибших достигло почти трех миллионов человек, и 36 000 из них были американцами.

Точно так же в 1969 году советское руководство не могло себе представить, что Китай отреагирует на малозначительный пограничный спор упреждающим ударом, нападением на сверхдержаву, обладавшую подавляющим ядерным превосходством. Но именно так поступил Мао, затеяв пограничную китайско-советскую войну. Этот гамбит продемонстрировал миру китайскую доктрину «активной обороны». Мао недвусмысленно давал понять: Китай не удастся запугать никому и никогда, пусть даже противники способны стереть его с карты мира.

В предстоящие годы вполне может произойти что угодно – столкновение между американскими и китайскими военными кораблями в Южно-Китайском море, обострение вокруг Тайваня из-за стремления последнего к национальной независимости, усиление напряженности между Китаем и Японией вследствие притязаний на острова, на которых на самом деле никто не собирается жить, усугубление нестабильности в Северной Корее или даже «спиральный» экономический кризис. Приведет ли что-либо из перечисленного к войне между Китаем и США, при условии, что обе стороны не хотят воевать? Большинству читателей, вероятно, трудно представить такое развитие событий, ведь последствия конфликта наверняка будут несоизмеримы с любыми выгодами, полученными каждой из сторон. Даже неядерная война, ведущаяся в основном на море и в воздухе, унесет жизни тысяч комбатантов с обеих сторон. Более того, экономические последствия такой войны будут весьма тяжелыми. Как утверждается в исследовании корпорации «РЭНД» (2016), всего за год упорной неядерной войны американский ВВП может снизиться на 10 процентов, а ВВП Китая – на 35 процентов, что сопоставимо с показателями времен Великой