Суд указал, что ст. 6 ГК РФ предусмотрено, что аналогия закона применяется в случаях, когда отношения сторон прямо не урегулированы законодательством. Но спорные отношения урегулированы ч. 4 ст. 54 Гражданского кодекса Российской Федерации. Что и подтверждает довод суда о необоснованности довода заявителя о возможности применения Положения о фирме от 22.06.27 по аналогии к некоммерческой организации (см.: постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 14 июня 2001 г. № А43-7420/00-23-239[143]).

Однако нужно заметить, что в России все же не прецедентная система права, и данное решение выражает мнение суда по конкретному делу с учетом ряда специфических обстоятельств.

Исходя из анализа норм ГК РФ, следует указать три основные договорные формы, опосредующие передачу прав на фирменные наименования. К ним относятся:

• договор купли-продажи предприятия (ст. 559 ГК РФ), согласно которому к приобретателю переходят права на фирменное наименование продавца предприятия;

• договор аренды предприятия (ст. 656 ГК РФ), согласно которому арендатору предоставляется право использовать фирменное наименование собственника этого предприятия;

• договор коммерческой концессии (ст. 1027 ГК РФ), согласно которому пользователю передается право использования в своей предпринимательской деятельности комплекса исключительных прав, принадлежащих другой стороне (правообладателю).

Здесь возникает вопрос, насколько противоречат гражданскому законодательству РФ иные сделки с фирменными наименованиями, не предусмотренные ГК РФ. В этой связи наиболее точной представляется позиция В.В. Голофаева, согласно которой возможность заключения договоров, направленных на передачу права пользования фирменным наименованием, существует только тогда, когда приобретатель временно, на срок действия договора, меняет свое фирменное наименование, потому что в противном случае он выступал бы в обороте не под своим фирменным наименованием, что не соответствует смыслу ст. 48 и 54 ГК РФ, обязывающих юридическое лицо иметь фирменное наименование и выступать под ним в правовых отношениях[144].

В соответствии со ст. 10-bis Парижской конвенции актом недобросовестной конкуренции считается всякий акт, противоречащий честным обычаям в промышленных и торговых делах.

В частности, подлежат запрету:

• все действия, способные каким бы то ни было способом вызвать смешение в отношении предприятия, продуктов или промышленной или торговой деятельности конкурента;

• ложные утверждения при осуществлении коммерческой деятельности, способные дискредитировать предприятие, продукты или промышленную или торговую деятельность конкурента;

• указания или утверждения, использование которых при осуществлении коммерческой деятельности может ввести общественность в заблуждение относительно характера, способа изготовления, свойств, пригодности к применению или количества товаров.

Именно указанной нормой, а также ст. 54 ГК РФ руководствуются по сложившейся практике российские суды при разрешении дел о защите прав на фирменное наименование.

Так, например, в иске одного общества с ограниченной ответственностью – «Информ-Альянс» – к другому обществу с ограниченной ответственностью с аналогичным наименованием суд в числе прочих исследовал такие обстоятельства, как:

• основной предмет деятельности сторон спора согласно уставу;

• регион, в котором осуществляют деятельность стороны.

Это позволило определить факт незаконного использования фирменного наименования истца, а также недобросовестной конкуренции, которая неоднократно возникала со стороны ответчика в процессе осуществления предпринимательской деятельности истцом (см.: постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 08.02.2006 г. № КГ-А40/13292-05; постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 21.10.2005, 17.10.2005 № 09АП-11321/05-ГК).

Такая позиция в целом соответствует наиболее распространенной в литературе позиции, согласно которой смешение невозможно там, где организации действуют в различных сферах бизнеса либо на различных территориях.

Между тем нужно согласиться с позицией В.В. Голофаева, который выдвигает тезис о том, что при установлении факта смешения фирменных наименований суд не должен быть связан какими-либо законодательно установленными условиями, наличие которых исключало бы наличие факта смешения[145].

Арбитражная практика показывает, что в качестве ответчика в спорах о нарушении прав на фирменное наименование в аспекте недобросовестной конкуренции может выступать и предприниматель без образования юридического лица. Показательно в этом отношении и постановление Высшего Арбитражного Суда РФ от 5 марта 2002 г. № 4193/01[146].