— Мне так и сказали. Конечно, я не предполагал, что кто-то решится действовать вопреки приказу. Но я смел надеяться, что мою просьбу выслушает хотя бы кто-нибудь из адъютантов. А вместо этого от меня отделывались какими-то отговорками и заставляли дожидаться людей, которые так и не снизошли до встречи со мной. Видимо, никому не хотелось разбираться в моем затруднении.

— На это ничего не могу тебе ответить, Стил. Но согласен, все это очень странно. — Батерст поднялся из-за стола. — Если ты дашь мне имена всех помощников, с которыми ты говорил или пытался поговорить, я займусь этим делом.

Но ощущение, будто все-таки здесь что-то не так, не прошло.

— Тем самым ты снимешь огромную тяжесть с моей души, — ответил Квентин, беря в руки перо. — Дай мне еще минуту, и я представлю тебе список.

Он тут же написал пять имен. Но прошел целый день, а от Батерста — ни слова. В шесть вечера Квентин вновь принялся вышагивать по комнате, его злило, что он по-прежнему ничего не знает. Четверть часа спустя в гостиницу прибыл посыльный, который доставил Квентину прямо в номер официальную депешу из военного министерства. Видя дурное расположение духа получателя депеши, посыльный сунул в карман мелочь, которую Квентин протянул ему, и поспешно удалился.

Квентин нетерпеливо вскрыл конверт и тихо выругался, ознакомившись с письмом, которое не могло не вызвать его раздражения:

«Дела не позволили мне немедленно выполнить то, о чем мы с тобой говорили. Побеседовав со всеми пятью помощниками, я не узнал ничего важного. Можешь поговорить с ними сам. Решение оставляю за тобой. Батерст».

— Проклятие! — Квентин скомкал письмо и отшвырнул в угол.

День прошел впустую — ему следовало уехать домой сразу после встречи с министром: в конце концов он ведь получил то, за чем приехал, — разрешение Батерста отложить отъезд. Так почему же он просто не отмахнулся от вчерашних проволочек, как от обыкновенной неприятности, и не вернулся в Котсуолд? Им двигала отнюдь не гордость. Он давно уже создал себе репутацию и не нуждался в чьих-либо оценках, тем более каких-то там гражданских чиновников министерства. Так почему же тогда его обеспокоило, что они обращались с ним беспрецедентным и странным образом?

И почему это все еще его беспокоит?

Квентин медленно прошелся по комнате, затем поднял письмо. Ладно, решил он, разглаживая смятый лист. Он уже зря потратил один день. Потратит и второй.

— Вот оно, Бентли.

Бранди выдвинула ящик отцовского стола и принялась ощупывать заднюю стенку, пока не нашла то, что искала.

— Кажется, здесь.

Бентли изумленно следил за действиями Бранди. Она щелкнула замком и обнаружила потайное отделение, потом наклонилась и заглянула внутрь, прежде чем засунуть туда руку и вытащить тонкую папку.

— Папа всегда хранил здесь самые важные бумаги, — с торжествующим видом объяснила она. — Зная папу, могу предположить, он делал это для того, чтобы никто из слуг не имел доступа к документам. Уверена, ты помнишь, папа всегда был очень скрытен насчет своих дел.

— Вообще-то я не подозревал об этом, мисс. Когда виконт приезжал к покойному герцогу, он не скрытничал, как мне казалось.

Губ Бранди коснулась улыбка воспоминаний.

— Это потому, что он общался с Кентоном. Я искренне считаю, что папа полностью доверял только Кентону и его сыновьям. — Она задумалась. — К тому же папа завещал Дезмонду присматривать за делами, значит, наверняка когда-то поведал ему о существовании этого ящика. Меня удивляет, почему Дезмонд до сих пор не забрал документы. — Она пожала плечами. — Возможно, у него просто не было времени из-за всех этих новых обязанностей.

— Да, мастер Дезмонд с трудом теперь сохраняет ясную голову, — сухо прокомментировал Бентли.

Бранди вздохнула, сразу поняв намек дворецкого.

— Я заметила, что он в последнее время много пьет. Недавно, покидая Изумрудный домик, он уже как следует набрался.

— Я тоже это заметил.

— Надеюсь, он скоро сумеет взять себя в руки. Ради себя самого и ради Кентона. В конце концов, титул герцога перешел к Дезмонду, и на его плечи легло множество обязанностей, которые нельзя выполнять, не имея острого и ясного ума.

Сказав это, Бранди вновь уселась в кресло перед письменным столом и начала просматривать документы из отцовской папки.

— Прошу меня простить, мисс Бранди, но откуда вы узнали об этом тайнике?

Бранди хмыкнула.

— Папа мне ничего не рассказывал, если ты об этом спрашиваешь. Он ни за что бы не стал обсуждать дела с ребенком, тем более женского пола. — На ее лице появилась озорная улыбка. — Но я была чрезвычайно любопытна и изобретательна. Когда мне не спалось, я тихонько спускалась по лестнице и подглядывала в замочную скважину кабинета, как папа работает. Скоро я заметила, куда он прячет бумаги.

— Вот как. Видимо, когда вы были ребенком, любопытство было не единственным вашим несчастьем. Очевидно, вы также страдали от постоянной и невыносимой бессонницы. — Бранди вопросительно вскинула брови. — В Таунзбурне вы проводили бессонные ночи, высматривая, что там творится, и точно так же бдительно наблюдали за всем происходящим с верхушек деревьев, когда гостили в Изумрудном домике, — да у вас просто не было времени сомкнуть глаза.

Лицо Бранди покрылось румянцем.

— Так ты знал?

— Кто-то ведь должен был присматривать за вами. Очень часто, наблюдая за прогулками мастера Квентина, вы чуть не теряли равновесия. Кто лучше меня мог побеспокоиться о вашей безопасности?

— Но ты жил в Колвертоне… — слабо запротестовала Бранди.

— Только не во время загородных приемов герцога. В те дни я уезжал с ним в Изумрудный домик, чтобы руководить слугами. — Бентли чуть заметно улыбнулся. — Не волнуйтесь, миледи. Я хорошо охранял ваш секрет. Никто не знал о ваших приключениях, кроме меня.

— И ты ничего не рассказал Квентину?

— Разумеется, нет. Мастер Квентин очень возмутился бы. Кроме того… — В его глазах мелькнул веселый огонек. — Я уверен, вы сами расскажете ему обо всем, когда наступит время.

Бранди опустила папку на стол.

— Со мной он ведет себя не так, как с теми… другими женщинами… я не ошибаюсь, Бентли? Это ведь мне не кажется?

Уже задавая вопрос, Бранди покраснела. Откуда дворецкому знать, что происходило, когда она оказывалась в объятиях Квентина? И если на то пошло, был бы он шокирован, если бы узнал, что они испытали минуты близости, пусть и самой невинной?

Бентли с серьезным видом посмотрел в глаза Бранди, не обращая внимания на румянец, выдававший ее смущение.

— Совершенно по-другому, мисс Бранди. Я имею в виду не только его поведение, но и чувства. Верьте мне. Разница огромная.

Бранди облегченно вздохнула: