Известно было лишь то – об этом сообщил Ермил, – что Павел должен был купить оберег у шама Жабо. Поэтому Бортник первым делом посмотрел налево, где, по словам Ермила, обычно занимал место Жабо. Но никого, хотя бы отдаленно напоминающего шама, там не обнаружил.

Лишь у торца прилавка стоял одноногий нео. Седая клочковатая шерсть, рваные шрамы и проплешины на шкуре дополняли образ бывалого, но вышедшего в тираж вояки. Сейчас он, судя по всему, влачил жалкое существование.

Весь свой нехитрый товар мутант разложил прямо на земле: две ржавых скобы, погнутый нож без рукоятки со щербатым клинком, полуметровый кусок металлической цепи. И, «гвоздь коллекции», револьвер без барабана и курка. Последний раритет, представляющий, по мнению косматого продавца, особую ценность, лежал на тряпочке.

– Здрав будь, боярин, – бодро произнес «горный», заводя разговор. – А ты чего здесь притулился? Вот же, целый прилавок пустует.

Мохнач покосился на незнакомца, подумал несколько секунд, потом с неохотой пробурчал:

– Ты что дурак, хомо? За место на прилавке платят. Откуда у меня такой бабки?

Рыкающий тембр выдавал проблемы с голосовыми связками. Однако, несмотря на типичную внешность гориллы, нео изъяснялся на удивление гладко. Более того, демонстрировал богатый словарный запас.

– Это верно. Честные вояки всегда без бабок остаются, – задушевно произнес Бортник. – Где лапу потерял?

– В бою за Промзону, – не без гордости сообщил мохнач.

– Значит, ты из клана Бррыгов, если с промзоновскими дрался? Ветеран, получается.

– А тебе какой дело, хомо? Ты сам-то откуда? Не из Промзоны ли?

– Чего я там не видел?.. Да, сразу видно, что пенсию в вашей шарашке не платят. Отощал-то как…

– У? Какой еще пенсию?

– Как какую? За инвалидность. И выслугу лет.

– Ты что, хомо, издеваешься? – И без того широкие, вывернутые чуть ли не наизнанку, ноздри мутанта, раздулись. – Ты будешь мой товар брать? Один раз спрошу.

– Наверное, буду, – миролюбиво отозвался «горный». – И я, кстати, не хомо.

– А кто же ты? Морда, вроде, человечья.

– Мутант я. Ворм, короче. Мать – человек, а папаша из ваших. Нео, то есть.

– У? – Мохнач приоткрыл рот. – Не понял. Это как же?

– А так. Изнасиловали мою мамашу, царство ей небесное, твои мохнатые собратья. А в итоге я родился. Полукровка называется.

– Врешь ты, – сказал мутант, но голос его смягчился. – Не похож ты на наших.

– Похож, похож. Ты бы мои ноги видел – они еще волосатей, чем у тебя. Вот так и живу среди вормов. Никто за своего не признает – ни хомо, ни нео. Представляешь?

– Как же тебя признать, если ты человеком воняешь? Духа в тебе нашего нет.

– В смысле – вони?

– Ну да, – согласился нео. – Вони. Но ты не расстраивайся. В тебе кровь настоящих людей. А хомо, они и не люди вовсе. Так, тупиковая ветвь.

– Умен ты, – сказал «горный». – Тебе бы вождем быть.

– Да уж не дурак. До двенадцати считать умею.

– А говорить где так научился?

Мутант ответил не сразу. Прищурив глаза, некоторое время изучающее смотрел на Бортника – как будто решал, стоит ли пускаться в откровенность.

– В плену научили. Много лет на галерах сидел. Туда-сюда делал.

– Гребцом, что ли?

– Ага. Тогда и говорить хорошо начал. И – раз, и – два. Право на борт. Суши весла. Так и научился. Мы, нео, вообще не дураки. Особенно некоторые. И вообще – будущее за нами.

– Это верно, – поддакнул «горный». – Вся надежда человечества на вас. А эти вонючие хомо… Слушай, я тут как раз одну такую вонючку ищу. Не поможешь?

– А зачем она тебе?

– Он это, а не она. Хомо, в смысле. Деньги вчера у меня украл.

– У? Много?

– Пять золотых монет.

– Ух ты! – Мохнач закатил глаза к небу. – Целых пять?.. Ну и дела. А как я тебе помогу?

– Думаю, он вчера здесь на рынке был.

– Почему так думаешь?

– А куда же еще идти с такими бабками?

– Это верно, – сказал нео. – Больше некуда. И что?

– Поможешь мне его найти, два золотых твои. Мне надо знать, что он тут вчера делал и куда ушел. Я сейчас его приметы опишу. Значит, так. Высокий, тебе почти до подбородка будет, черноволосый, одет…

– Подожди… Не было меня вчера на рынке. Я это… – Космач неопределенно махнул лапой. – В общем, не было меня.

– Жаль, – сказал Бортник. Он и на самом деле сильно расстроился. Это ж надо, столько времени потратить на разговор с мохнатым уродом, и все впустую. – Жаль. Значит, вознаграждение достанется другому.

– Жаль, – с глубокой тоской в голосе согласился мутант. – А ты купи у меня что-нибудь. Вон, смотри, какой товар. С лапами отрывают. А тебе, брат, со скидкой продам.

– Нет, не сейчас, – «горный» отрицательно покачал головой. – Денег мало. Вот если бы за ценные сведения, тогда бы заплатил. Ладно, я пошел.

– Подожди, – сказал нео. – Подожди… Есть у меня сведения. Очень ценные.

– Ну?

– А ты заплатишь?

– Смотря за что.

– Есть тут один ворм. Он с утра до вечера в Зоне ошивается. Все знает, все видит. Дашь ему монетку – все расскажет. За водку тоже расскажет. Хорошо живет, всегда пьяный. Стукает всем.

– В смысле – стучит?

– Типа этого, – сказал космач.

– Ну и дальше?

– Ходил он тут с утра. Морда совсем опухший. Деньги просил или выпить. Говорит, такое вчера видел! Расскажу за монету. Или полстакана пшеничной водки.

– А ты чего?

– Нет у меня денег. Да и зачем мне его слушать? Вормов всяких? Мутант, он и есть мутант.

– Резонно, – сказал Бортник. – С мутами общаться – себя не уважать. Где его найти?

– Монеты гони.

– А ты не соврешь?

– Обижаешь. – Мохнач с гулким шлепком стукнул себя по груди. – Мы, нео, врать не умеем.

– Ладно, – сказал Бортник. – Проверим ваше неумение.

Он достал серебряную монету и показал мутанту.

– Маловато, – сказал тот. – Дай две.

– За что? Это еще не информация, а так – наколка.

– Наколка? Куда наколка?

– В смысле – подсказка. Но слабая. Вдруг этот ворм ничего не видел?

– Понял. Подсказка – наколка. Надо запомнить. Ладно, клади на землю.

Бортник и без мута знал обычаи. В частности то, что нельзя передавать из рук в руки ни деньги, ни товар, если обмен происходит между представителями враждующих рас и кланов. Он положил монету на землю, но тут же наступил на нее сапогом.