– Желаете остаться здесь подольше? – язвительно ухмыльнулась Катерина. – Подкормиться и привести нервы в порядок?

– А я на нервы вообще не жалуюсь. Чего волноваться-то? Никаких причин…

Все трое неожиданно грохнули смехом, хоть на это вроде бы «никаких причин» не имелось.

– Ну ладно, – провел ладонью по лицу Боцман, – смех смехом, а надо что-то думать. Мы ж не можем тут сидеть до второго пришествия, ручки сложив. Давайте, высказывайтесь.

– Да разве мы мало эту тему мусолили? – скучным голосом вопросил Николай. – Ты думаешь, мне тут торчать улыбается? А вот не вижу я пока варианта. Не вижу…

– Даже чудо-рации здесь не помогут, – заявила Сабурова, машинально дотронувшись до уха, – все три их обладателя в одном помещении, и связаться ни с кем не могут. Разве что сами с собой. Смешно, не правда ли?

На этот раз на лицах узников не появилось даже подобия улыбки.

– Правда, вселяет надежду относительно хорошее отношение к нам командира эсминца, – продолжал Виталий, – мужик он вроде неплохой. И, как я посмотрю, пока еще насчет нас окончательно не определился.

– А вот интересно, что там наши друзья поделывают?

– Это ты о русско-ливийской дружбе?

– О ней самой.

– Да охмуряют кэпа, не иначе, – убежденно сказал Зиганиди, не догадываясь, насколько он близок к истине, – обрабатывают: вот, дескать, какие страшные пираты в трюме сидят. Надо вам их ликвидировать, а нас отпустить подобру-поздорову.

– Твари! – сжал кулаки Саблин. – Ладно… еще побарахтаемся.

* * *

Где-то сверху, правее, послышался топот ног. Спустившись по лестнице в трюм, шаги стали приближаться. Узники, успевшие задремать, подняли головы – за решеткой стоял Джеральд Уоррел. Несколько секунд длилась дуэль взглядами. На лице капитана нельзя было прочитать ничего, как ни всматривались боевые пловцы. Он стоял, заложив руки за спину.

– Ну, как вам здесь? – наконец соизволил открыть рот американец. – Есть какие-то жалобы? Питание, обращение?

– Да, в общем-то, неплохо… в этом смысле, – ответил Саблин, – если учитывать статус узников, то нормально. Но только, как вы сами понимаете, нас интересует другое.

– Хотелось бы разрешить наше недоразумение, – обворожительно улыбнулась Сабурова. – Мы надеемся, что точка в нем все же будет поставлена.

Катерина, как всегда, независимо от условий, в которых оказывалась, ухитрялась выглядеть хорошо, что часто являлось необходимым элементом в контактах с самыми разными людьми. Но на этот раз становилось понятно, что капитан настроен куда более холодно.

– В общем, не буду вас томить, – откашлялся он, прохаживаясь взад-вперед вдоль решетки, – я принял к сведению все сообщенное вами. И мое командование делало запрос русским.

– И что? – в один голос спросили Саблин и Зиганиди.

– Да ничего хорошего. Вразумительного ответа не было получено.

Уоррел говорил, и смысл его речей сводился к тому, что статус задержанных теперь падает и ухудшается, из разряда неопределенного переходя в разряд подозрительного.

«Ну, конечно! – горько думал Боцман, поглядывая на товарищей, пытавшихся объяснить Уоррелу, что «все не так, как он думает». – Кто же признается, что заслал диверсантов? Да и история с торговлей оружием в обход санкций российским чиновником – скандал».

– …Таким образом, вы задерживаетесь здесь вплоть до особых распоряжений, – завершал свои словесные выкладки командир эсминца с каким-то брезгливым выражением на физиономии. – И скажу вам откровенно, у меня все больше уверенности, что вы не те, за кого себя выдаете.

– Да послушайте же! – вскинулась Сабурова, вцепившись в решетку, словно взбешенная тигрица. Ее лицо покраснело от гнева, волосы разметались, делая ее еще красивее. – Вы очень ошибаетесь. Мы так же, как и вы, боремся…

– Достаточно, – поднял руку американец, – поберегите свои эмоции, господа. Они вам еще понадобятся. На этом я вас оставлю. У меня много дел.

Катерина попыталась было начать новую тираду, но Саблин взял ее за руку, словно говоря о том, что сейчас все это бесполезно. Они молча прислушивались к удалявшимся шагам. Затем в коридоре погасили свет.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – произнес Зиганиди, добавив вдогонку пару-тройку непечатных выражений. – Значит, теперь мы самые настоящие пираты. Только «веселого Роджера» не хватает.

Саблин молчал, потирая виски. На лбу его залегла глубокая складка.

Кому-то – сидеть в трюме, с тоской и безнадежностью вслушиваясь в звуки за пределами тюремной камеры, а кому-то – пребывать в куда более комфортных условиях. Несмотря на разгром яхты в ходе недавнего боя, двое из оставшихся в живых подчиненных Джамаля без дела не сидели. Приняв на себя всю тяжесть уборки, они уже привели корабль в порядок. Разрушений, конечно, хватало с избытком – здесь и выбитые кое-где стекла, и последствия взрыва гранаты, и жестоко изуродованные пулями поверхности, но мир уже воцарился на «Киренаике».

Именно им сейчас и наслаждался пребывавший здесь командир американского эсминца. После напряженных трудовых будней у Уоррела вдруг образовалось этакое «окошко», когда можно было на время оставить патрулирование, поиски и уничтожение злобных и нехороших пиратов. Тем более что и «добыча» кое-какая имелась – яхта и кое-кто из ее пассажиров.

В кают-компании, убранной особо тщательно, сейчас располагались трое. Уоррел был и здесь командиром, приняв на себя полный контроль и руководство до окончательного, как он заявил, «выяснения ситуации». А рядом с ним за столом находились Джамаль и Пятаков. Эта парочка увивалась вокруг американца, словно осы у варенья. Оно и понятно – в крайне мутном положении от него зависело буквально все. А положение, балансировавшее и легонько колебавшееся, могло измениться в любой момент…

На столе стояли разнокалиберные бутылки из небедной коллекции Джамаля, закуски тоже занимали немалое пространство, так что мир воцарился по полной. Разница, впрочем, ощущалась: и Пятаков, и хозяин «Киренаики» в определенной степени также пребывали пленниками американцев, пускай и не в таком качестве, как те, в трюме. Правда, и яхта сама по себе не могла идти дальше по крайне банальной причине. Из всей команды, еще недавно бывшей в подчинении у замминистра, осталось всего лишь двое. Почти вся компания вышколенных головорезов, готовых выполнить любой приказ хозяина, полегла под пулями боевых пловцов, так некстати спутавших все карты.

Погода была прекрасная, яхта стояла на якоре, а неподалеку наблюдался эсминец «Кросс» ВМС США. Пятаков и Джамаль потчевали Уоррела, без меры наливая ему виски и употребляя вместе с ним, стараясь, однако, пить поменьше – у каждого имелись свои задачи и цели.

– Вот мне всегда было интересно, – уже несколько заплетавшимся языком произнес американец, глядя на Джамаля, недавно провозгласившего очередной тост, – как это вам удается запреты обходить?