нельзя было различить отдельного адепта в мешанине мелькающих клинков и водопаде из заклинаний.

Глаза Хаджара сузились, все мысли и переживания отошли на второй план. Сейчас все было просто — есть он, его меч и противники.

Когда дыхание генерала обрело глубину и мерный ритм, он призвал своего верного друга. Ветер, радуясь новым приключениям, заструился по венам, жилам, мышцами и костям генерала, порождая ощущение, словно он был уже не просто человеком, а воплощением самой стихии.

Его движения стали плавными и быстрыми, и ноги едва касались земли, когда он прорывался сквозь поле боя.

— Старик! — выкрикнул генерал, призывая к ответу предателя горцев.

Тело Хаджара превратилось в сплошное пятно, настолько быстрое, что казалось, будто он и вовсе не обладал плотью. Смерчем, сеющим смерть и разрушение, где каждый взмах меча и каждый выпад порождал лавину режущего ветра, Хаджар рубился с противниками.

Его меч, Синий Клинок, сверкал в руке, рассекая воздух, и каждый удар вытягивал из противников полоски крови, впитывающиеся в сталь артефакта. Ветер будто драил свою силу каждому движению Хаджара, и его удары и выпады сливались с порывами стихии и сам воздух изгибался по его воле, когда он бушевал в этой бойне.

Противники, пытавшиеся парировать его атаки, внезапно обнаруживали, что их оружие изменяло траекторию, запутываясь в полотне встречного ветра, а их ноги будто переставали ощущать землю — настолько сильны оказывались восходящие потоки ветра от простых шагов и движений генерала.

С каждым мгновением связь Хаджара с ветром становилась все сильнее, его чувства обострялись, а рефлексы заставляли горцев думать, будто противник может видеть будущее.

Хаос кипящей битвы, казалось, замедлялось вокруг генерала, чье сознание стало настолько острым, что он мог видеть отдельные капельки пота, выступившие на бровях противников; минутную дрожь в их мышцах, когда они пытались не отстать от его неудержимого порыва.

Когда Хаджар буквально пробивал путь сквозь ряды противника, Небесные Лисы следовал за ним, и их объединенная мощь была силой, с которой приходилось считаться. Пока Арнин вновь спрятался в тенях, остальные сражались единым организмом.

На другом конце поля боя Аргунг, в броне с ледяными узорами, возвышающийся над остальными воинами из отряда Старика, размахивал своим массивным, огромным мечом с силой, которая действительно больше подходила бы дракону, чем человеку. Каждый его громовой удар вызывал снежные вихри, которые обрушивались на Небесных Лисов, и если бы не защитные техники, то одних бы этих ледяных бурь хватило бы, чтобы порвать в клочья их всех.

Другие члены двух отрядов сражались с одинаковой яростью, их техники и заклинания сталкивались и переплетались в ослепительной, смертоносной демонстрации мастерства и магии. Летэя раз за разом обрушивалась градом ударов копья, каждый из которых был пропитан силой, скоростью и смертоностью рассекающей ночное небо кометы.

Артеус, следуя позади отряда, одновременно прикрывал соратников защитными чарами, и в то же время обрушивал на наемников потоки стихий и проклятий. От силы его магии камни вокруг не просто превращались в лаву, а закипели речной водой и распадались песком, становясь пищей для других техник.

Шакх призвал Пустынных Волков, которые бросились на противника, рассекая клыками-саблями плоть тех, кто не успел увернуться или защититься. А Альба-Удун, направив потоки лавы в свои топоры, каждым ударом о чужой щит или сталь оставлял в воздухе арку из пылающего пламени, еще какое-то время пожирающего воздух.

По мере того, как два отряда все больше запутывались в сетях узкого пространства, становилось лишь труднее отличить друга от врага. Бойцы сливались в единую кипящую массу крови, стали и магии.

Коридор тонул в симфонии яростного оркестра войны: лязг оружия, треск заклинаний, крики и вопли воинов, сошедшихся в смертельной схватке. Казалось, что сами стены лабиринта содрогаются от силы их борьбы, будто древние камни выступали зрителями голодными до хлеба и зрелищ.

Среди этого хаоса Арнин, все так же таившийся в тенях, с расчетливой отстраненностью наблюдал за битвой.

По ходу боя, оба отряда оказались в равных условиях. Несмотря на численный перевес со стороны отряда Старика — узкий коридор не позволял использовать это преимущество. И, точно так же, он ограничивал Хаджара и его соратников.

Будучи каждый лично сильнее, чем противники (не считая, разве что, Аргунга и Старика) у них не получалось нанести решительное поражение, потому как из-за стен не было возможности нанести одновременный удар и приходилось вытягиваться длинной вереницей.

Не говоря уже о том, что каждый воин сражался с яростной решимостью, подстегиваемый осознанием того, что в этой заварушке только одна сторона может выйти победителем. Не будет ни пощади, ни пленных. Только те, кто сегодня отправятся к праотцам и те, кто продолжат топтать пыльные тропы Безымянного Мира.

И все же, среди этой, казалось бы, безвыходной ситуации, наступил переломный момент. Когда Хаджар в очередной схватке почувствовал неуверенность в обороне противника, то тут же нарастил темп схватки.

Вытянув в сторону левую руку, Хаджар зачерпнул энергию и Терну и, призвав технику Черного Генерала — Воина Ветра, вооружившись мечом, выкованным из ветров, использовал еще добрую половину запаса сил и исчез в едином порыве “Звездной Вспышки”.

Обернувшись падающей звездой, он мгновенно рассек ряды наемников, разбросав тех, кому посчастливилось выжить по стенам, а тех, кто был недостаточно быстр или силен, не просто разрубил или пронзил. Нет. Каждый удар Синего Клинка, впитавшего в себя столь грозные силы, буквально развоплощал своих жертв, не оставляя даже и следа ох их тел и брони.

Но целью Хаджара стал вовсе не старик, а Аргунг. Тот взревел, бросая вызов генералу. Ледяной взгляд горца был устремлен на Хаджара, вставшего напротив. Массивный меч в руках наемника взлетел в невероятном для своей комплекции скоростном выпаде. И, может быть, Хаджар, на мгновение ослабший после использования сразу двух мощнейших техник, поддался бы ледяной ярости Аргунга, но он ведь сражался не один….

Артеус, осознав план генерала, тут же удвоил свои усилия. Его пальцы, молниями танцуя вдоль посоха, порождали заклинание за заклинанием, и магия волшебника хлынула в реальность, окутав каждого из членов отряда непроницаемым щитом.

Ледяной меч Аргунга со звоном отскочил в сторону и Хаджар, растворившись в потоках воздуха, одним быстрым и точным ударом снес голову горца с плеч.

И в этот же самый момент, в разгар хаоса и неразберихи, Арнин сделал свой ход. Бесплотной тенью он проскользнул между сражавшихся и если бы кто-то смог увидеть его глаза, то заметил, что те не сходят с одной единственной цели.

Резко ускорившись до той степени, что даже Хаджару стало сложно различить его движения,