В этот момент к ним подошел воздушный кобольд. Поклонившись Овангару, он развернул свиток и прокомментировал сложные схемы:

— Чтобы найти подобную хаотическую погодную ситуацию, нам придется вернуться к легендарному времени перед Великими битвами. Раньше, когда на нашей планете еще не было устойчивых погодных явлений, возникали подобные циклоны. Тогда они назывались уругольтами, поскольку были вызваны легендами о владыке хаоса Уруголе. До тех пор серьезная наука относила эти ураганы к разряду выдумок. Но самым удивительным и непостижимым является то, что описанные в легендах метеорологические явления в точности совпадают с характеристиками циклона из Патагонии. Конечно, это может оказаться совпадением, но мы отправили сообщение на анализ специалистов из отдела легенд, сказок, саг и мифов. Возможно, мы преуспеем. Между прочим, в эпицентре патагонского урагана сила ветра достигала семисот двадцати километров в час! Это означает полное уничтожение любого судна, острова или страны, попавших в него. По нашим данным, ураган стих столь же внезапно, как и возник.

— Вы проверили все системы? — спросил Овангар. — Не гоняемся ли мы за призраками?

— Разумеется, — слегка уязвленный, ответил воздушный кобольд. — От Северного до Южного полюса все находящиеся на дежурстве воздушные кобольды четко сдают ежедневные отчеты о погоде. На моих ребят можно положиться. Если в Атлантике и существовал неоткрытый островок с большим полем морковок, то его больше нет. При такой скорости волны, поднятые бурей, бывают выше, чем самые высокие цунами.

Канцлер пропустил замечание о морковках и поблагодарил воздушного кобольда:

— Прекрасная работа. Большое спасибо.

Воздушный кобольд поклонился и покинул помещение.

— Наши люди из отдела Наследственных прав уже нашли что-нибудь об этом рыжеволосом пареньке и о Лаурине?

— Нет, но они работают вовсю. Думаю, к завтрашнему утру мы будем знать больше.

— Встреча с Лоттиной, в смысле с агентом Икс-Ксамагатура 13–4, уже состоялась?

— Да, но информация от Мадам Терезии настолько важна, что наша связная не захотела передавать ее обычным способом коммуникации и надеется завтра доложить обо всем лично.

Овангар кивнул и пошел спать.

Лаурин проснулся в брюзгливом настроении. Его сон был неспокойным и тяжелым, с угнетающими сновидениями. Сам факт, что он видел эти сны, разозлил его. Он ведь объяснил Ночным кошмарам, по ходу дав им взятку красными рубинами (разумеется, третьего сорта), где, когда, как и кого они должны мучить. Сам он вообще никогда не видел снов, которые считал попросту надувательством. Мысль о том, что сон последней ночи, где мальчик выступал как его ближайший родственник перед всем двором Оберона и требовал своей законной доли богатств, может соответствовать действительности, подкосила бы кого угодно. Минувшей ночью Лаурин наконец сам получил представление о том, каким скверным может быть кошмар.

Он скормил обеим головам Рагнура по полмыши и задумался, как разумнее поступить.

Король гномов был все еще погружен в свои мысли, когда внезапно ощутил, что им овладевает могущественная темная Сила. Лаурин знал: пора ехать. Он вызван, чтобы дать отчет.

Лаурин прибыл на берега Саримганты глубоко в недрах земли. Река несла драгоценный груз зеленого золота, лениво изгибаясь сквозь зияющие ущелья подземного скального ландшафта. Даже для Лаурина это всегда было событием — наблюдать таинственное зеленое сияние, исходившее от драгоценного золота и сводившее с ума весь мир. Но сегодня мысли короля гномов были заняты иным. Времени хватало лишь на то, чтобы спуститься в пещеру, где была назначена встреча.

Лаурин погонял своего маленького вороного:

— Вперед, Бьядли, мы скоро приедем.

Рагнур, несмотря на ужасную жару, сунул обе головы под крылья. После десяти минут плутания по запутанным тропкам, знакомым лишь королю гномов, они оказались в маленькой неприметной пещере. Лаурин спешился, вышел на середину пещеры, упал на колени и коснулся лбом земли.

— Ты опоздал, король.

Лаурин не слышал этот голос — скорее чувствовал в глубине своего существа непостижимую Силу, складывавшую буквы в слова, а слова в предложения, которые он потом воспринимал каждой клеткой своего тела. Голос стал резким и требовательным:

— Король гномов, не вздумай предать меня. Для тебя это будет конец. — Голос болезненно отзывался в его теле.

— Господин, в чем бы я ни оступился, умоляю о прощении. Этого больше не случится! — Лаурин чувствовал, как лоб его еще плотнее прижался к земле.

— Никогда не пытайся этого делать, король гномов!

Голос внутри него острым мечом врезался в его внутренности. Лаурин скорчился. Мысли короля гномов были отключены и больше не поддавались его воле. Туман боли затопил его и превратил в безвольный объект. Сила, с которой он не мог тягаться, высосала почти всю энергию из его мозга и тела. Лаурин чувствовал себя опустошенным и истощенным, глубоко униженным и отданным на произвол этой Силе. Король гномов дрожал от непреодолимого ужаса.

— Помни: мне известно ВСЕ. Пока ты будешь отпущен. Можешь удалиться, король гномов.

Лаурин неловко шевельнулся. Его тело было теперь не более чем оболочкой, опустошенной и почти лишенной жизненной энергии. С трудом ему удалось восстановить дыхание и пульс. Кровь, в течение минуты стывшая в жилах, медленно и неуверенно пришла в движение и снова потекла по нескончаемому кругу. Жизнь возвращалась к королю гномов.

Он с трудом поднялся, непроизвольно огляделся — нет ли поблизости ужасных ледяных воинов… Но потом сознание медленно вернулось к нему, и мозг начал анализировать ситуацию. Реальность была бесконечно опасней, чем объятие мрачного химиза. Кроме того, ужасные ледяные воины просто растаяли бы от здешней жары, как снеговики под весенним солнцем, пали в этом пылающем аду земных недр.

Лаурин знал, что опасность и риск велики, но призом стало бы господство над миром Голубой планеты.

Овангар поднес руки ко лбу и сердцу в традиционном приветствии Туландероны:

— Уважаемый друг, я рад, что мы познакомились и что ты испытываешь ко мне доверие как к собрату.

Клининг благодарно поклонился.

Овангар продолжал:

— Но я хотел бы быть честным по отношению к тебе. Выслушай меня, пожалуйста. Король Оберон сильно обеспокоен. Он подозревает, что ваше внезапное появление в нашей стране не что иное, как запланированное вторжение чуждой силы. Уважаемый друг, я знаю, что подозрения Его Величества абсолютно беспочвенны, и скажу, Клининг из Ольгурсама, что доверяю тебе целиком и полностью…

— Ретсием Овангар, друг мой, — Клининг тактично не заметил смущения канцлера, когда назвал его высоким титулом Туландероны, — выслушай меня, я все тебе объясню.