Краснолюд глотнул пива, рыгнул.

– Селяне пытались дракона отгонять, испробовали всякоразные ловушки и хитрости – безуспешно. И надо ж тому было случиться, что в расположенный по соседству Бан Ард как раз явился с учениками оный Лебеда, славный уже в те поры, титулованный пророком и имеющий толпы сторонников. Селяне попросили о помощи, он же – удивительное дело – не отказал. И вот когда прилетел дракон, Лебеда пошел на пастбище и принялся того дракона подвергать всяческим экзорцизмам. Дракон сперва опалил его, словно утку. А потом проглотил. Просто взял и проглотил. И улетел в горы.

– Это конец?

– Нет. Слушай дальше. Ученики пророка поплакали, понадрывались, а потом наняли следопытов. Наших, сиречь краснолюдских, насчет драконьих обычаев кумекающих. Те с месяц выслеживали дракона. Как обычно: шли по следу из куч, которые гад навалил. А ученики у каждой кучи падали на колени, греблись в ней, ревностно рыдая, и выуживали останки своего мастера. Наконец сложили его целиком – а скорее то, что за таковое «целиком» посчитали и что на самом-то деле было довольно хаотичной коллекцией не слишком чистых костей: человечьих, коровьих и бараньих. Все это нынче покоится в саркофаге в новиградском храме. Как чудодейственная реликвия.

– Признайся, Аддарио. Ты эту историю выдумал. Или сильно подправил.

– И с чего такое подозрение?

– С того, что частенько беседую я с одним поэтом. Тот же, когда есть возможность выбирать между правдивой и впечатляющей версиями случившегося, всегда выбирает вторую, которую еще и приукрашивает вдобавок. А на все упреки отвечает софизмом, мол, если нечто не соответствует истине, то это вовсе не означает, будто оно является ложью.

– Поэта я угадаю. Это Лютик, конечно же. А у истории свои законы.

– История, – улыбнулся ведьмак, – это пересказ, преимущественно ложный, событий, преимущественно незначительных, изложенный нам историками, преимущественно – недалекого ума.

– И автора цитаты я снова угадаю, – оскалился Аддарио Бах. – Это Высогота из Корво, философ и этик. Но также и историк. Относительно же пророка Лебеды… Что ж, история, как и сказано, это история. Но слыхал я, что в Новиграде жрецы порой вынимают останки пророка из саркофага и позволяют верующим их лобызать. Окажись я там в оный момент, вот точно от лобызания бы воздержался.

– Воздержусь, – пообещал Геральт. – Что же касается Новиграда, коли мы о нем…

– Без нервов, – опередил его краснолюд. – Успеешь. Встанем с утра пораньше и доберемся до Ветренной. Отыщем оказию – и прибудешь в Новиград вовремя.

Хорошо бы, подумалось ведьмаку. Хорошо бы.

Ночью прошла гроза.

Выспавшись в сене под крышей сарая, они вышли на рассвете, в холодное, хотя и солнечное утро. Держась хорошо видной тропки, миновали лиственный лес, болотистые разливы и подмокшие луга. Через час бодрого марша добрались до сельца.

– Ветренная, – указал Аддарио Бах. – Пристань, о которой я говорил.

Они вышли к реке, повеял на них живительный ветерок. Ведьмак и краснолюд вместе поднялись на деревянный помост. Река здесь разливалась широко, будто озеро, течение было почти незаметным, проходя где-то дальше. С берега над водой свисали ветви ив и ольх. Всюду плавали, перекрикиваясь на разные голоса, водные птицы: утки, чирки, шилохвости, гагары да чомги. Гармонично вписываясь в пейзаж и не распугивая все это пернатое шалапутство, по воде скользил кораблик. Одномачтовый, с большим парусом сзади и несколькими треугольными – спереди.

– А верно кто-то сказал, – вздохнул Аддарио Бах, всматриваясь в сие явление. – Есть три самых прекрасных зрелища на свете. Корабль под полными парусами, конь в галопе и эта… ну… голая женщина в постели.

– Женщина в танце, – чуть улыбнулся ведьмак. – В танце, Аддарио.

– Пусть будет голая и в танце, – кивнул краснолюд. – А та лодочка, ха, признайся – недурно смотрится на воде.

– Это не лодочка, а кораблик.

– Это шлюп, – поправил, подходя, полный милсдарь в лосиной куртке. – Шлюп, господа. Что легко понять по оснастке. Большой гафловый на грот-мачте, стаксель и два кливера на форштагах. Классика.

Кораблик – шлюп – приблизился к помосту настолько, что стал заметен гальюн на носу. Носовая фигура, вместо стандартной сисястой девки, сирены, дракона или там морского змея, изображала лысого старикана с крючковатым носом.

– Проклятие, – буркнул негромко Аддарио Бах. – Пророк нас преследует, что ли?

– Шестьдесят четыре фута длины, – продолжал невысокий милсдарь преисполненным гордости голосом. – Общая поверхность парусов – три тысячи триста футов. Это, добрые господа, «Пророк Лебеда», современный шлюп ковирского типа, выстроенный в новиградской верфи, спущенный на воду чуть больше года назад.

– А вам, как нам кажется, – хмыкнул Аддарио, – сей шлюп знаком. Много вы о нем знаете.

– Я о нем знаю все, поскольку я – его владелец. Видите знамя на флагштоке? С перчаткой? Это герб моей фирмы. Позвольте представиться, господа: Кевенард ван Влит, торгую благородными кожами.

– Рады познакомиться, – краснолюд пожал протянутую ладонь, меряя негоцианта внимательным взглядом. – И выражаем восхищение корабликом, поскольку тот – очарователен и скор на диво. Даже странно, что он оказался здесь, на Ветренной, на разливе, в стороне от главного понтарского фарватера. Странно также, что корабль на воде, а вы, его владелец, на суше, на пустошах. Проблемы?

– Да нет, нет, никаких проблем, – покачал головой торговец благородными кожами; по мнению Геральта слишком быстро и слишком решительно. – Запасы здесь пополняем, ничего больше. А на пустоши нас, так скажу, не желанье, а большая нужда привела. Поскольку, когда спешишь на помощь, дороги не разбираешь. Наша же спасательная экспедиция…

– Господин ван Влит, – прервал его, подходя, один из типчиков, под шагами которых внезапно задрожал помост. – Не нужно подробностей. Не думаю, чтобы они интересовали этих господ. И что интересовать должны бы.

Типчиков, которые взошли на помост со стороны сельца, было пятеро. У того, что заговорил, носившего соломенную шляпу, бросались в глаза четко очерченные скулы, обметанные короткой – несколькодневной – черной щетиной, да мощный, выступающий подбородок. На подбородке была ямочка, из-за чего тот выглядел словно миниатюрное седалище. Сопровождал его мощный крепыш, истинный дуболом, но судя по лицу и взгляду – отнюдь не тупой. Третий, коренастый и загоревший, был моряком от пяток до макушки, включая шерстяную шапочку и кольцо в ухе. Двое оставшихся – похоже, матросы – тащили ящики с провиантом.