Бессонница и блохи постепенно сделали жизнь Сантиаго в карцере невыносимой. Кроме того, отсутствие новостей снаружи приводило капрала в немыслимое беспокойство. Он чувствовал себя таким одиноким, как никогда в жизни, и боялся, что постепенно сходит с ума. Он пытался представить себе, какой переполох поднялся в казарме, когда до солдат дошли сведения о смерти генерала Франко, но никак не мог сосредоточиться. Единственное, что сейчас волновало Сан-Романа, это его собственная судьба. В тот день его покормили, причем пищу принесли вовремя. Но опять никто не сказал ни слова о том, что происходит за стенами тюрьмы. Он все ждал, что за ним придут и отправят на Канарские острова или в Испанию. Но хуже всего была страшная измотанность от недосыпа. У Сантиаго жгло глаза и мучительно болело все тело, как будто он горел в жару.

В середине дня неожиданно открылась дверь, и на пороге появился Гильермо. Он был одет в форму охранника и держал в руках винтовку.

— Время прогулки, капрал, — коротко бросил он.

И отошел в сторону, пропуская его вперед. Сантиаго вышел, потрясенный появлением друга. Он двинулся вдоль рулежной дорожки аэродрома, проходя путь, который проделывал каждый вечер. Гильермо шел в нескольких шагах позади.

— Гильермо, я хотел попросить у тебя прощения. Скажи, что ты меня прощаешь! — не поворачиваясь, обронил Сан-Роман.

— Я не желаю тебя слушать. Заткнись немедленно.

Сан-Роман плакал. Слезы струились по его щекам.

Это ощущение, как ни странно, было приятным.

— Мне стыдно, что я был тебе плохим другом, стыдно, что я…

— Если услышу еще хоть слово, пристрелю!

Сантиаго знал, что угроза сказана не всерьез, но все же замолчал. Когда они дошли до конца дорожки, Гильермо отстал на несколько метров. Он повернулся спиной к Сантиаго и отрешенно смотрел вдаль на песчаные дюны. Сан-Роман опрометью бросился к стоящим неподалеку «лендроверам». Он чувствовал, что с каждым шагом вожделенная свобода становится все ближе. Он запрыгнул в одну из машин, пошарил под пассажирским сиденьем в поисках ключа, и автомобиль, взревев мотором, лихо рванул с места. Гильермо начал палить в воздух. Никто не прибежал на выстрелы, никто даже не понял, что, собственно, произошло. Через несколько минут машина вырулила на шоссе, ведущее прочь от аэродрома, оставляя за собой след в виде черного дымного облака.

Сантиаго никогда не думал, что город может вдруг стать таким пустым. Все вокруг выглядело разоренным — на улицах почти не было людей, магазины и лавки были закрыты, некоторые кварталы полностью выселены и заброшены. В других, наоборот, высились заграждения. Его форма и военный автомобиль не привлекали к нему внимания. Капралу без труда удалось попасть в квартал Земла. Он подъехал к дому Андии и выскочил из машины, не заглушая двигатель. Внутри были только женщины. Первым делом Сантиаго спросил, где Андия. Кто-то позвал ее. Девушка вбежала в комнату, взволнованная и раскрасневшаяся. Увидев Сантиаго, она разрыдалась. Она рухнула на колени, завывая и вырывая себе волосы. Сан-Роман испугался. Он не ожидал такой реакции. Женщины бросились к Андии, пытаясь успокоить ее.

— Мы думали, ты уже мертв, Санти, — выдавила она из себя сквозь всхлипывания. — Мне сказали, что тебя расстреляют.

Сантиаго в жизни своей не видел, чтобы кто-нибудь так плакал. Все слова, упреки и обвинения, которые он так тщательно готовил, сидя в заточении, вдруг застряли у него в горле. На вопли девушки прибежали соседи. Легионер, шатаясь, вышел на улицу, не в силах справиться с охватившими его эмоциями. Кто-то уже предупредил Сид-Ахмеда, и торговец бежал к нему от своей лавки. Увидев Сантиаго, он попытался обнять его, но тот отстранился.

— Это я виноват, я, а не девушка! Она еще ребенок! И вообще ни при чем!

— Я думал, ты мне друг…

— Я и есть твой друг! Поэтому и поверил в тебя. На тебе baraka, друг мой, Бог благословляет тебя. Ты теперь один из нас.

Сантиаго пытался оставаться твердым и не поддаваться чувствам, но слова африканца подтачивали его решительность. В конце концов он позволил обнять себя.

— Нас оккупируют, друг мой. Ты разве не знаешь? У нас нет времени на лишние разговоры.

— Почему ты мне обо всем не рассказал? Я бы сделал для вас все, что в моих силах. Все, что смог бы! Не нужно было меня обманывать.

Сид-Ахмед взял его за плечо и втащил в дом. Андия плакала и смеялась одновременно. Она обняла его, прижалась, словно напуганный ребенок и начала быстро-быстро говорить что-то по-арабски. Сантиаго больше не в силах был злиться. Он принял предложенный ему стакан чаю, закурил сигарету и устало опустился на ковер, прислонившись к стене. Андия не отходила от него ни на шаг. Глаза легионера закрывались. Страшная усталость последних дней навалилась на него, сковывая тело. Веки его так отяжелели, что он не мог их поднять, руки опустились, и не было сил, чтобы ворочать языком. Постепенно он погрузился в глубокий сон.

* * *

Доктор Белен Карнеро вошла в больничный кафетерий и сразу увидела Монтсе, которая задумчиво сидела в глубине зала у окна. Белен пришла сюда как раз в поисках подруги. Она приблизилась, лавируя между столиками, и опустилась на соседний стул.

— Ты почему так опоздала? Я уже собираюсь уходить.

— Задержалась на операции. И самое ужасное, что бедный пациент чуть не отправился в морг прямо с операционного стола, между прочим, по твоей вине.

Доктор Камбра изумленно подняла брови и уставилась на подругу, ничего не понимая:

— В каком смысле? Почему это по моей вине?

— Видишь ли, Монтсе, ты так заинтриговала меня всей этой историей, что я чуть не переборщила с анестезией…

Монтсе готова была рассердиться, когда заметила лукавую улыбку Белен. Уже не в первый раз доктор Карнеро подкалывала ее подобным образом.

— Ну ладно, в чем дело? У тебя что, чувство юмора отказало, подруга?!

Доктор Камбра закрыла лицо руками:

— Да я вообще теперь не знаю, есть ли у меня чувство юмора.

— Конечно, есть. Ты что, забыла, сколько мы раньше с тобой смеялись?

— Да, ты права. Но то было раньше, и я почти не помню как…

Они помолчали некоторое время, пытливо глядя друг другу в глаза.

— Ладно, давай вот что, — решительно заявила Белен. — Сейчас идем к тебе, и ты рассказываешь мне с того места, на котором остановилась в прошлый раз!

— У меня нет времени. Я действительно должна пойти домой, принять душ и…

— Это то, о чем я подумала? — нахмурив лоб, прервала ее доктор Карнеро.

— Ну да. Зачем бы я стала тебе врать? Меня Пере пригласил на ужин.

— О! Золотой холостяк! Ну, это уже не в моей компетенции. А потом расскажешь мне продолжение истории про твоего Сантиаго Сан-Ромо?

— Сан-Романа.