Выдвигать излюбленных людей стали беспартийные собрания в колхозах, на фабриках и т. д. Тут мимоходом отменили и тайну выборов.

Окончательные кандидаты в члены Верховного Совета от окружных беспартийных собраний всюду утверждались по старому советскому классическому способу: открытым поднятием рук и в присутствии всего местного чекистского начальства. На классический вопрос, кто против – ни одна рука не подымалась. Единодушие было удивительное.

Всю избирательную кампанию в округах проводили «особо доверенные» от избирательных окружных собраний, в действительности это были особо доверенные сталинские чиновники, все время находящиеся еще кроме того под строжайшим надзором местных комитетчиков и ежовцев.

После того, как в каждом избирательном округе был назначен один кандидат, осталось доделать сущие пустяки: заранее обезвредить вычеркивателей и обеспечить массовое участие в выборах советских обывателей, у которых к выборам, естественно, иссяк всякий интерес.

Избирательные записки с вычеркнутым именем единственного кандидата заранее были объявлены действительными, ибо всякие чернильные или карандашные помарки на печатном бюллетене были признаны случайными погрешностями «неграмотных избирателей». Массовое же участие в унизительной комедии выборов без выборов обеспечивалось объявлением всех уклонившихся «заведомыми врагами народа» и просмотром паспортов всех явившихся.

______________________

Внешне, официально, Сталин победил, сокрушительно победил. Он полный хозяин в своем собственном парламенте, в своей собственной личной партии, в своем собственном полицейском и военном аппарате.

Но что стоит такая всесокрушающая победа, купленная ценой издевательства над своей собственной, только что объявленной конституцией и нового, слишком откровенного обмана населения?

Она ничего не стоит, ибо эта внешняя победа является по существу поражением диктатуры и поражением на самом опасном для нее сейчас участке. Махнув рукой на примирение с народом и на либеральный курс, Кремль хотел воспользоваться игрой в выборы и в «демократический парламент» для укрепления своего авторитета в среде западной демократии и для устрашения заграничных «фашистских империалистов», подготовляющих совместными силами нападение на СССР.

Достиг Кремль как раз противоположного. Несомненно, никакие «вредители» и «агенты Гестапо» не могли бы нанести положению Сталина на Западе более жестокого удара, чем он сам нанес себе.

До декабрьских выборов расположенные к сталинской диктатуре по тем или иным соображениям западные круги старались объяснить и оправдать садические казни и расправы Сталина жестокой государственной необходимостью. Сталин-де, поддерживаемый огромным большинством советского населения, реформирует государство, понемногу освобождая его из плена ленино-троцких изуверских формул, возвращается на пути демократии. Защитники же старых большевистских порядков стараются сорвать сталинские реформы, не останавливаясь в этом злом деле ни перед какими кознями и преступлениями. Суровые расправы неизбежны, ибо на карту поставлено и внутреннее благополучие, и внешняя безопасность, боеспособность СССР.

После декабрьских выборов всем стало слишком ясно, что никакого огромного большинства, никакого вообще большинства населения за Сталиным не стоит. Всем стало ясно, что настроение Власти и интересы населения СССР совершенно несовместимы и что именно уничтожение свободных выборов есть главнейшее доказательство острого и все нарастающего внутреннего кризиса.

Особо рьяные, уже немногие защитники на Западе сталинской диктатуры, хватаются, как за соломинку, за внешнюю опасность, которая грозит России. Нельзя сейчас заниматься никакими внутренними реформами, ибо всякое ослабление власти сейчас в СССР, всякая внутренняя заминка, всегда возможная при коренной реформе системы управления, может приблизить сроки войны, толкнуть врагов России, – а они же враги и западных демократий, – на какую-нибудь опасную для всей Европы авантюру.

Собственно говоря, после отказа от плана реформ, на котором настаивали именно во имя обороны России уничтоженные генералы и многочисленные в армии их единомышленники, вся игра в выборы и вся последующая политика Сталина стремятся доказать внешнему миру, что «за силой Красной армии стоит несокрушимая сила сплоченной вокруг государства страны».

Когда-то китайцы, дабы устрашить врагов, несли впереди войск целый лес страшных, но бумажных чудовищ. Вероятно, и в те блаженные времена таких чудовищ никто не пугался. И теперь запугивать кого бы то ни было призраками несуществующего единения просто нелепо. Шапками, да еще подбрасываемыми вверх по приказу ГПУ в честь «обожаемого» Сталина, никого не запугаешь.

По существу, задача, которую ставит себе Кремль во имя собственного самосохранения, совершенно правильна и неотложна: техническую силу российской армии нужно опереть на несокрушимую мощь внутреннего патриотического единства. Однако, как еще раз и в последний раз доказал трагический фарс с «самой демократической конституцией из существующих в мире», такое единство в условиях террористической диктатуры недостижимо.

«Новый град» (Париж, 1931–1939) – «Философский, религиозный и культурный обзор». Вышло 14 книг. Н.А. Бердяев опубликовал в журнале девять работ. Статья «Кризис интеллекта и миссия интеллигенции» показывает, что философский анализ проблем современности может быть актуален не только в момент его осуществления. Вопросы свободного духа и «господства масс», о «вторжении масс» в культуру, о «косвенном насилии», которому интеллектуалы подвергаются «через деньги» (гонорары, премии, гранты), обсуждаются и в наше время.

Положение в мире интеллекта и его представителей, интеллигенции[9], делается все более и более тяжелым и угрожающим. Независимость мысли, свобода духовного творчества отрицаются могущественными движениями нашей эпохи. Современные поколения и их вожди не признают руководящего значения интеллекта и мысли. В этом век наш радикально отличается от века XIX и XVIII. Представители мысли, творцы духовной культуры должны выполнять заказы жизненного процесса, служить социальным интересам и воле к могуществу. Ставится вопрос о судьбе не интеллекта только, но и духа. Я не хочу сейчас вкладывать специально религиозный смысл в слово дух. Дух есть свобода, творческая активность, смысл, интеллект, ценность, качество и независимость, прежде всего независимость от внешнего мира, природного и социального. Духовное начало в человеке означает определяемость изнутри в отличие от того состава человеческой природы, который определяется извне. Как существо духовное человек есть существо активное, творческое, свободное. Духовная жизнь принципиально отличается от жизни общественной, она не детерминирована социальной средой, она имеет другие источники, она изнутри черпает свои духовные силы. Это соответствует евангельскому различению царства Божьего от царства Кесаря. Дух вкоренен в царстве Божьем, в этом его свобода, общество же, претендующее повелевать духом и требующее от него поклонения, есть царство Кесаря. Это есть вечный дуализм, который вполне преодолен может быть лишь конечным преображением мира. Этот дуализм и защищает свободу духа, свободу мысли, свободу творчества. Он противостоит всякому конформизму. Диктатура над духом невозможна, она означает удушение и истребление духа. Сейчас происходит восстание против духа, против качества духа, свободы духа со стороны воли к жизни, воли к могуществу, воли к организации, и это восстание сопровождается идеализацией инстинктов и интересов, которые поставлены выше ценностей.