* * *

Тайна же всей этой полемики заключается в том, что для Керенских всех масштабов революция была их первой любовью. Потом чуть-чуть постарев, эта любовь оказалась пьяной сифилитической Бабой Ягой. Но оп revient toujours a ses premiers amours37.

Отзыв Г.П. Федотова о журнале «Путь» – еще один образец медиакритики в Русском зарубежье. Своеобразие, принципы и тип издания охарактеризованы точно. Реплика о «мнимо-свободной эмиграции» вполне справедлива. Понятие «русский духовный мир», кажется, не устарело до сих пор.

№ 58, последний вышедший номер «Пути», ни в каком смысле не является юбилейным. Десятилетие свое журнал отметил в 1935 году. Нет никаких, как будто бы, внешних оснований для чествований. Однако, «Современные записки» так редко имели случай касаться деятельности своего почтенного собрата, а его заслуги перед русской культурой так велики, что лучше поздно, чем никогда. Платим в этих строках наш старый и общий долг.

«Путь» читают очень многие, но пишут о нем очень мало. Религиозные темы у нас все еще считаются слишком «специальными», хотя огромное большинство эмиграции устройством новых храмов и приходов подчеркивает свою связанность с Церковью. Те популярные церковные листки, которые откликаются на «Путь», не могут обсуждать поднимаемые им проблемы на должной высоте. Говорить о них по существу можно только в самом «Пути». И он остается в одиночестве, для него скорее печальном, чем блестящем.

А между тем думается, что, когда настанет время подводить итоги тому, что было продумано и создано в эмиграции, что она принесла в дар России, журналу «Путь» (и тесно связанному с ним издательству YMCA-Press) будет отведено в этих итогах одно из самых почетных мест. «Путь» обслуживает тот участок культурного фронта, который начисто обнажен в СССР. Если религия там не умерла, то религиозная мысль лишена всяких средств своего выражения. Как часть национальной культуры, она просто не существует.

Эта единственность «Пути» как русского религиозно-философского журнала, обязывает редактора к большим жертвам. Н.А. Бердяев не может вести его как орган одного, своего, направления. Он морально обязан давать на его страницах приют всем религиозным изгнанникам, как бы далека и чужда для него ни была их позиция. Отсюда неизбежная эклектичность «Пути» – та широта, которая отчасти придает ему характер «Архива» (в немецком литературном смысле: «Архив русской религиозной мысли»). Отсюда и упреки некоторых любителей литературной остроты в том, что «Путь» скучен. В прямом смысле этот упрек не верен. В каждом номере «Пути» найдется достаточно острых – иногда слишком острых – статей и отзывов. Но всегда имеется и пресноватый солидный «материал», – который имеет свою научную ценность, который должен быть напечатан, и которому негде найти места, кроме «Пути».

О широте «Пути» свидетельствует хотя бы тот факт, что он не объявляет себя ни православным, ни даже христианским журналом. В нем пишут и инославные, католики и протестанты, пишут иногда и евреи и антропософы или внеконфессиональные мыслители (Л. Шестов). Однако, подавляющее число статей принадлежит православным. Остальные авторы являются скорее гостями «Пути». Если таков бесспорный факт, то объяснений ему следует искать не в пристрастии, хотя бы и вполне законном, редактора, но в объективном состоянии русской культуры. Русская религиозная мысль, в большинстве своем внеконфессиональная в начале века, уже ко времени мировой войны вливалась в церковное православное русло, хотя и сохраняла различную окраску, в зависимости от своих истоков. «Путь» отражает все эти течения, в достаточной широте: от о. Булгакова до Бердяева, постоянных участников журнала. Хотя эти два имени исторической судьбой постоянно связываются в общественном мнении, но они выражают полюсы религиозной мысли, не одной русской. В послевоенном «Пути» религиозно-философские, в разном смысле радикальные течения, связанные с прошлым интеллигенции, соединились с более консервативными и чисто богословскими работами, которые раньше находили себе место на страницах ныне не существующих академических богословских журналов. К сожалению, специальные научно-богословские работы, по весьма понятным причинам, не могут рассчитывать на гостеприимство «Пути», и этот пробел в нашей зарубежной литературе остается незаполненным.

Может казаться, что «Путь» недостаточно внимателен к консервативным направлениям русского богословия. Сам Н.А. Бердяев, в юбилейном (к десятилетию) № 49 «Пути», говоря о широте своего журнала, сделал оговорку: «Исключены были представители явно обскурантских, враждебных мысли и творчеству направлений, которые имеют за собой сочувствующую часть эмигрантской массы». В действительности, ограничение это едва ли имеет реальное значение. Как бы ни были распространены обскурантские настроения, они почти неспособны у нас принимать форму мысли и, следовательно, претендовать на место в культуре. Они скорее отрицают культуру, философию, богословие – и потому не имеют никакого общего языка с «Путем».

До сих пор мы говорили о «Пути» – архиве. Но есть и другой «Путь» – боевой орган редактора. Их соединение под одной обложкой – дело печальной необходимости. Оно разрушает литературный стиль журнала, но с этим приходится мириться. Как орган Н.А. Бердяева, «Путь» не столько служит пропаганде его личной философии, сколько страстной борьбе за свободу мысли. Он защищает то, что в наши дни наиболее угрожаемо и беззащитно во всех странах, и даже в мнимо-свободной эмиграции. Когда где-нибудь (в пределах русского духовного миpa, конечно) совершается покушение, теоретическое или практическое, на свободу мысли, Н.А. Бердяев разит беспощадно, давая полную волю своему темпераменту борца. Тут забываются все самоограничения, налагаемые на себя редактором. Философ, не богослов, в такие минуты Н.А. Бердяев способен наговорить вещей, которые, в глазах иных, ставят его вне Церкви. Но и здесь он выполняет необходимую церковную работу. Таковы его памятные выступления по поводу осуждения о. Сергия Булгакова московским митрополитом38. Соединяя бойца и объективного редактора в одном лице, Н.А. Бердяев вынужден предоставлять страницы «Пути» для полемики против него самого, приводя в отчаяние всякого любителя классификаций, который еще не потерял надежды дать его журналу формальное определение. Но эта внутренняя полемика на страницах «Пути», показатель повышенной температуры в церковной среде эмиграции, сообщает журналу настоящую актуальность. В нем явственно бьется пульс жизни. «Путь» не только архив, но и поле битвы идей.

«Русские записки» (Париж; Шанхай, 1937–1939) – общественно-политический и литературный журнал. Было выпущено 20 книг. На его страницах печатались кадеты и эсеры, признававшие лидерство П.Н. Милюкова.

Александр Федорович Керенский (1881–1970) – юрист, публицист, политический деятель, редактор. Журналистскую деятельность начал во время первой русской революции. В 1920-е годы активно печатался в эсеровской газете «Дни», был ее редактором в 1927–1932 гг. Редактировал журнал «Новая Россия» (1936–1940). Стремился к объективности политического анализа: отвергал тезис о «"запуганности" населения» в Советской России, утверждал способность русского крестьянства к самостоятельному политическому выбору.