один устроился, ещё шесть командиров. Так что дойдя до неё, вскоре ополоснулся над тазиком, хозяйка воду разогрела, обещала баньку к вечеру, и спать.

А вот очнулся непонятно где, голова болит, холодно, аж трясло, хотя вроде утеплили, и меня явно везли на санках по лесу, голые ветви видел, медленно уплывали взад. Осмотрелся, и понял, немцы. Выкрали? Во дают. Хорошо сработано, аплодирую стоя. Даже не проснулся, а я чутко сплю. Интересно, а во что меня обрядили? Я свою форму перед сном по старой привычке убирал в хранилище. Ага, шинель моя, она сохла у печки, как и валенки, надеюсь хозяйка не пострадала. Эти вполне могли её убить.

Видел я пока пятерых, спины двоих, что меня за верёвку буксировали, двое с одной стороны, оба в форме командиров НКВД, и пятый со второй. Этот в немецкой форме. Вроде Вермахт. Ещё вроде за нами идут, скрип снега слышал, дыхание нескольких человек, но я головой не дёргал, только глазами шевелил. Впрочем, это не осталось незамеченным. Раздался гортанный возглас, и санки остановились. Мы кстати такие же использовали в полку, разведчики мои, буксировать пленного куда легче и проще.

- Товарищ Одинцов, рад что вы очнулись. Думали излишне сильно ударили, уже девять часов в беспамятстве, - обратился ко мне один из ряженых в форме НКВД.

Акцент лёгкий в голосе был, уверен, тот под кого из Прибалтики маскировался, а так немец и есть. Голова болела, эта да, крепко мне по ней заехали. Вон даже сами немцы забеспокоились. Однако меня больше интересовало, как же я их пропустил? Своим я показал всех немцев, что обнаружил дрон, пока его гонял. Ответ мог быть один, они укрывались там, где дрон не мог их обнаружить. Блиндаж, строение какое. Поэтому я спросил:

- Вы в строении каком прятались?

- Угадали, - удивился тот же ряженый. - На разбитом складе у села подвал овощехранилища, дальше дело техники. Вычислить вас было несложно, жаль во время поездки не удалось взять, а потом выкрали из дома. Правда целую роту пехоты пришлось отправить на верную смерть, чтобы отвели внимание от нас, в то время пока вас похищали, но они сделали доброе дело.

- Понятно.

Дальше особо не общались, меня подняли с санок. Сам же мог идти, ну и двинули, связали крепко, пока не сбежишь, немцев было полтора десятка, из них шестеро ряженные. Причём, в форме НКВД только двое, остальные под обычную пехоту маскировались. Мы около километра шли, меня плотно охраняли, каждое движение отслеживало несколько внимательных глаз, а я прикидывал как сваливать, но тут мы вышли на укатанную дорогу, что вилась на опушке леса. Там колонна техники и танков шла, немцы. На шум движения и выходили. Показались им те, что в форме Вермахта были, быстро договорились о машине, обычный «Опель-Блиц» с солдатами в кузове, который его уже покидали. Тут уже мы вышли, ряженные тоже. В кузове машины устроились, она уже развернулась, колонна к передовой шла, и покатили куда-то дальше в тыл. Нет, с этими на рывок не уйти. Не дадут, уже прикинул. Быстрее самого завалят, а я этого не хотел. Ладно, ждём подходящего момента. Машину мотало во все стороны, шли на приличной скорости, по мосту видимо проехали, перестуком досок под колёсами настил прошёлся. Потом несколько поворотов, задний тент мотался, видел дома и улицы. Это не деревня, город какой-то. Больше двух часов в пути были. Я уже совсем замёрз, и рук почти не чувствовало. Тёр ими друг о друга, согревая пальцы, а меня каждый раз проверяли, не развязываюсь ли. Вот так машина и остановилась у какого-то здания. Немцы наружу посыплись, ну и меня достали. Я быстро осмотрелся, шапка моя похоже, ушанка, сползла на глаза, но это точно город, здания кирпичные и деревянные в два этажа. Кстати, несколько местных застыло, что нас разглядывали, и с испугом были, особенно пристального внимания я добился, так связан хорошо был, что невольно внимание привлекал.

- Эй, ряженый! Что за город?

Тот бросил на меня косой взгляд и сказал:

- Заткнись.

- Можешь не говорить. Узнал уже. Это Мценск. Вон отсюда вижу железнодорожный мост, где ремонт идёт. Это я его охранял, мой взвод. Роту ваших диверсантов уничтожил, два броневика было и четыре грузовика полных вашими солдатами. Потом все три моста взорвал.

Ряженый подошёл и тыльной стороной ладони дал по губам, не сильно, но губы разбил.

- Я же сказал, заткнись.

После этого тот сказал конвоирам завести в здание, похоже административное какое-то, и сам следом. Вообще я немецкий недавно учу, но тут разобрался о чём говорили. Я выплюнул кровь на снег и дальше в здание прошёл. Меня развязали, под шинелью только исподнее. Как не замёрз, сам не понимаю, пыльцы плохо гнулись, но вроде не обморозил. Дали горячего чая, а, эрзац, хоть пальцы отогрел, и завели в кабинет. А там рожа знакомая. Ромбовый. В форме полковника Вермахта.

- Вот блин, только тебя урода тут и не хватало.

- Узнал, - констатировал тот, пропустив грубость мимо ушей. Хотя нет, не пропустил.

Потерев затылок после затрещины, я посмотрел, как тот вернулся за стол, и услышал вопрос:

- Где автомат?

- Да дался вам этот автомат. Выкинул я его, выкинул!

- Хорошо, поедем в те места, где выкинул, сапёры миноискателями каждый метр проверят. Не найдём, накажем.

В кабинете нас четверо было, два солдата, что стояли за моей спиной, это не из тех, что меня похитили, и этот полковник. Ряженные куда-то делись. Я уже подумывал как достать оружие и перестрелять их, благо развязан, но медлил из-за светового дня снаружи, ночь, вот моя помощница, однако тут дверь открылась и стремительным шагом зашёл какой-то генерал. А я его сразу опознал. Гудериан. Он разве ещё тут? Его же вроде куда-то отправили, пленные офицеры говорили, сняли с должности, а на его место другого генерала. Не оправдал доверия Гитлера, не взял Москву, и его сняли. Тот не один, со свитой был, так что не дёрнешься, я свои силы вполне правильно оценивал, и что-то резко спросил у ромбового, с интересом рассматривая меня. Я ему язык показал, тот от неожиданности опешил, потом засмеялся. Правда, быстро замолк, но всё равно изучал меня. Вообще можно было бы раскидать гранаты, и автоматом положить всех, но здания я не покину, меня здесь положат, это точно. Убить генерала было бы неплохо, но свою жизнь я ценил больше,