Этих разбойников было семь человек. Почти все они были прежде приверженцами принца: они узнали его и бросились ему в ноги.

Здесь прекратились на короткое время страдания Карла-Эдуарда. Никогда королю, никогда начальнику клана, никогда владетелю замка не служили с таким усердием и таким уважением, какие он нашел в новых своих товарищах.

Только они служили ему по-своему и не понимали замечаний принца, когда их усердие к нему заходило слишком далеко.

У принца недоставало двух вещей, в которых он нуждался почти одинаково: платья и известий.

Разбойники достали ему платье, убив на дороге слугу одного офицера, ехавшего в крепость Август с поклажей своего барина. Когда принц выразил свое сожаление, что обязан платьем такому поступку, они отвечали:

– Для такого бедняка, как он, должно быть великой честью то, что он умер за такое дело.

Что касается известий, то один из них, переодевшись, пробрался в крепость Август. Там он собрал точные сведения о движении войск и, чтобы полакомить принца, возвращаясь назад, принес ему копеечный пряник.

Карл-Эдуард прожил у разбойников три недели. Единственным желанием этих храбрецов было, чтобы он остался у них навсегда, и нет никакого сомнения, что привязанность их к нему навсегда осталась бы такой, какой пользовался он в продолжение этих трех недель.

Но один необыкновенный пример привязанности открыл для бегства принца дорогу не так опасную.

Сын одного эдинбургского мастера золотых дел, по имени Родерик Маккензи, служивший офицером в армии Карла-Эдуарда и знавший все опасности, окружавшие странствующего принца, скрывался в Гленмористонских пустошах. Это был молодой человек одних лет и одного роста с принцем и, по странному совпадению, так похожий на него, что в них легко можно было ошибиться. В один день партия солдат открыла Родерика Маккензи и напала на него. Тогда молодому человеку пришла высокая мысль обречь себя на жертву, то есть смертью своей сделаться полезным той партии, которой он посвятил жизнь свою. Он защищался до последнего, потом открыл грудь свою солдатам и закричал:

– Подлецы! Вы убиваете своего государя!

При таких словах не могло уже быть более пощады. Солдаты думали, что имеют дело с принцем Карлом-Эдуардом, голова которого была оценена в тридцать тысяч фунтов стерлингов. Подложный принц был убит, и голова его, снятая с плеч, послана в Лондон.

Прошел целый месяц, прежде чем ошибка была открыта: в продолжение целого месяца думали, что принца уже нет на свете, и, следовательно, перестали его искать. Карл-Эдуард, воспользовавшись этим временем, распрощался со своими верными разбойниками и отыскал в Баденохе двух верных своих приверженцев – Клюни и Лошиеля.

Наконец около 18 сентября 1746 года Карл узнал, что два французских фрегата прибыли в Лохланнаг с целью взять его и желавших бежать во Францию приверженцев его партии.

20 сентября Карл-Эдуард и Лошиель сели на эти два фрегата вместе с сотней приверженцев, которые пришли искать на них спасения.

Наконец 29 сентября принц высадился близ Морле в Бретани. Тринадцать месяцев прошло с того времени, как он уехал из Франции, и из этих тринадцати месяцев пять он провел между жизнью и смертью.

Один из двух разбойников, последовавших за принцем из пещеры, служившей ему убежищем, до Баденоха, в котором он сошелся опять с Клюни и Лошиелем, был после повешен в Инвернессе за то, что украл корову.

И этот человек, укравший корову, стоившую пятнадцать франков, погнушался изменой приобрести тридцать тысяч луидоров – цена за голову принца!

По возвращении во Францию Карл-Эдуард был изгнан из нее в силу Ахенского договора. Будучи арестованным в то время, когда отправлялся в оперу, он был отвезен в Венсеннскую тюрьму, откуда бежал сперва в Бульон, а потом в Рим, где вступил в любовную связь с графиней Альбани, которая еще известнее по любви своей к поэту Альфиери, нежели по связи с предпоследним потомком Стюартов.

Карл-Эдуард много страдал и, следовательно, имел нужду многое забывать. Вследствие ли этого, или по какой иной причине, в последние годы своей жизни он предавался постоянному пьянству.

Он умер во Флоренции 31 января 1788 года.

Последний из Стюартов, кардинал Йоркский, умер в столице христианского мира в 1808 году.

Один и тот же надгробный камень покрывает прах обоих братьев, соединившихся в этом обширном музеуме знаменитых прахов, то есть в Риме.

Смерть Филиппа V, о которой мы упоминали в этой главе, не произвела никакой перемены в Европе. Сын его, принц Астурийский, наследовал ему под именем Фердинанда VI.

Что касается смерти графа Бонневаля, то она была дополнением жизни, может быть самой богатой приключениями из всех, какие история когда-либо заимствовала из области романа.

Бонневаль родился 14 июля 1675 года, воспитывался в иезуитской коллегии; поступив на морскую службу двенадцати лет от роду, Клавдий Александр граф де Бонневаль чуть было не был исключен из службы маркизом де Сеньеле, морским министром, который, делая однажды смотр гардемаринам, видел в нем не больше как мальчишку.

– Людей моего имени не исключают, господин министр, – гордо сказал молодой человек.

Министр тотчас понял, с кем имеет дело.

– Да, милостивый государь, их исключают, когда они бывают простыми гардемаринами, – отвечал он, – но только для того, чтобы произвести их в мичманы.

Сражения Дьепское, Ла-Гогское и Кадисское доказали, что ни граф де Бонневаль, ни министр де Сеньеле не ошиблись.

Одна дуэль заставила графа Бонневаля выйти из морской службы. В 1698 году он купил должность в полку телохранителей. В 1701 году он получил Ла-Тур-инфантерийский полк, но в 1704 году поссорился с господином де Шамильяром, выпросил отставку у герцога Вандомского, употребил зиму 1705 – 1706 года на путешествие по Италии и подружился с маркизом де Лангаллери, который из французской службы перешел на службу в империю. Долго он колебался последовать его примеру. Наконец, когда принц Евгений, заметивший его во французских рядах во время сражения при Люццаре, сделал ему предложение, он согласился и в чине генерал-майора поступил в австрийские войска. С этого времени этот человек, отличавшийся удивительной храбростью, находился на иностранной службе. При Турине он отличился в атаке французских линий, причем имел особенное счастье спасти жизнь своему брату, маркизу Бонневалю, которого вдруг узнал среди венгерцев, совсем даже не зная, что сражался против него. С этого времени Бонневаля находили повсюду: первым при взятии города Александрии; одним из первых на приступе к Тортонскому замку; в папских владениях, где он потерял руку; в Савойе, в Дофинэ. Во Фландрии в 1714 году он присутствовал при свидании принца Евгения с маршалом Вильяром. В Раштадте в 1715 году он шел против турок, способствовал одержанию победы при Петервардейне, причем получил в нижнюю часть живота удар копьем, который заставил его всю жизнь носить повязку. В 1720 году он поссорился с принцем Евгением, как прежде поссорился с Шамильяром, перешел в Турцию, где принял магометанскую веру, устроил турецкую артиллерию, сделался пашою и отличился в 1739 году в войне против имперцев. Умер он в Константинополе 22 марта 1747 года семидесяти двух лет от роду и погребен на кладбище в Пере, где и ныне еще можно найти его могилу по следующей турецкой надписи: