— А что, нормальные шаблоны? Сайт с них можно сделать нормальный?

— Да те же самые шаблоны, что и у программистов.

— Вот уроды. А такие деньги ломят.

— Пятьсот баксов за сайт из одного массива текстов. И без права администрирования. — Иногда у меня возникало ощущение, что мы с Алексом говорим на своем, птичьем языке, понятном только нам. Но еще он прекрасно заменял меня на переговорах и показах квартир, я прекрасно заменяла его при работе над сайтом. Не сказать, чтобы от этого всего у нас с ним прибавилось денег, но… Первый договор, тот, который я заключила с знакомыми Ирины, заканчивал он, и перед международным днем признания женщин за людей мы с ним поделили пять штук. Ему полторы, как маклеру, мне три с половиной, как боссу. Забавно — я босс. И как хороший босс, я тут же эти деньги вложила обратно в дело. Начала давать рекламу и ежедневно уговаривать тех немногих смельчаков, что позвонили в никому не известный малюсенький (даже в измерении газетных объявлений) Ковчег. Чудеса вежливости и профессиональности вкупе с полным сервисом и принятием на себя всех расходов дали свои плоды. Мы заключили еще два договора. Не так много, но до конца сезона продержимся. А там, глядишь, и Интернет даст свои всходы. Не зря же я, в конце концов, трачу кучу денег на баннеры и ссылки. Не зря же уговариваю всех знакомых маклеров запечатлеться у нас на сайте. Упрашиваю, обещаю халяву, успех и всенародную славу. К концу марта у меня, наконец, появилось ощущение, что я владею маленькой перспективной фирмочкой с динамично изменяющимися показателями. На большом, вызывавшем у меня душевный трепет и восторг, сайте висели фотографии семи маклеров. Каждого из них я отнесла бы к разряду лучших. Лучших для клиентов, так как Лукин тоже был лучшим в ИНКОРСе. Избави Бог мою фирму от таких лучших.

Моя дорогая мамуля с удовольствием наблюдала весь февраль, как я страдаю от неразделенной любви. Я выслушивала от нее:

— А что ты хотела? В твоем возрасте не так просто завязать длительные отношения.

— В каком таком моем возрасте? — интересовалась я.

— Женщины под сорок… — тут я взвивалась. Мне нет еще и тридцати пяти, но моей мамочке хотелось бы, чтобы я состарилась как-нибудь в скоростном режиме и присоединилась к ней. Мы бы вместе мазались бесполезными кремами от морщин, повышая самооценку, пили бы бальзамы от всех болезней и щебетали целыми днями.

— Ой, что-то сегодня у меня давление скачет.

— А у меня что-то нервишки пошаливают.

— И суставы крутит.

— Говорят, завезли новое лекарство от печени. Поедем, купим? Можем устроить маленький праздник: бульон, ферменты для пищеварения, в качестве аперитива бальзам из алтайского гербария на спирту, на закуску гепатопротекторов. И коктейль от давления, от бляшек, для повышения иммунитета.

— Прекрати издеваться, — кричала моя мать, когда слышал от меня подобное. Каюсь, на фоне личной драмы я становилась все более зловредной и ехидной. Меня вполне устраивало, что даже после самого насыщенного рабочего дня, лишенная еды, испытывающая постоянный стресс, я засыпал через пять минут после того, как снимала сапоги, ела за двоих и не толстела сверх положенных мне природой восьмидесяти кило. А еще, я вообще не понимала значение слов — магнитные бури, боли на погоду, женские недомогания. До климакса было далеко, настроение было боевое. Все это деморализовывало мою маму. Она любила болеть и жаловаться, но еще больше она любила, жалеть и лечить. И вот, после многомесячного ожидания: ну, когда же я наконец нажрусь таблеток из-за неразделенной любви и она примется меня героически откачивать, она поняла — не дождется. Работа — лучшее лекарство, когда хочется выть. Руслан не звонит? Пойди и составь из пяти чужих договоров на услуги один свой и, считай, минус пять-шесть часов есть. Вспомнила, с каким лицом он вез тебя домой? Пойди и дай рекламу в шесть-семь печатных изданий, расположенных в разных концах города. Вдруг подумалось, что не иначе, как из-за твоих постаревших жировых складок случился эротический облом Руслана? Хочется покопаться в себе? Пойди и покопайся в бухгалтерской документации. Вот поистине сфера, исцеляющая все. Как можно страдать, если после проведения одной простой операции типа оплаты рекламного места я должна была изготовить незнакомые мне накладные, фактуры, отчеты… Или получить, а не изготовить? А если получить, то что в них проверить? А еще мне в аудиторской консультации сказали завести книгу покупок и продаж, непонятно чего. И еще вести непонятный баланс. Да, Я не спорю, все это — работа бухгалтера, но у меня его не было. Я искала его, а пока использовала бумажную тмутаракань для релаксации. И маме это совсем не нравилось. Тогда она решила наехать на мою работу.

— Сколько можно работать, если мы все равно живем в помойке.

— Почему? — не поняла я.

— Я хочу вернуться на Покровку. Ты столько работаешь, что должна зарабатывать достаточно.

— Достаточно для чего?

— Для выплаты кредита.

— О чем ты? Пока фирма не выйдет на нормальные обороты, я не желаю слышать о Покровке.

— А я ничего не желаю слышать о твоей дурацкой работе.

— Ах так? Но деньги мои ты берешь с удовольствием.

— А я сижу с твоими детьми. Я их кормлю.

— А я отвожу Аньку в школу и таскаю сумки с продуктами.

— На машине.

— Которая ломается через раз!

— Ты не участвуешь в домашних делах.

— Я?

— Да! Вспомни, когда ты последний раз убиралась? Оглянись вокруг — мы живем в пещере циклопа! — я оглянулась. Квартира, и без того не представлявшая из себя чудесного пристанища усталого путника, действительно как-то сильно заросла.

— А почему вам не приходит в голову разобраться немного? — я заинтересовалась происходящим.

— А почему в детской все валяется на полу? Одежда? Она больше Шурке не нужна? — поддела я ногой ее лучшую блузку.

— Нужна. Но у них упала стенка в шкафу. И полка упала.

— Это что же они такое делали, если у них развалился шкаф?

— Почему сразу они, — занервничала мама. — Может, он сам развалился, от старости.

— Ага. И проломился посередине двери он сам. — Я пошла дальше.

— А почему у нас вообще весь дом в руинах?

— А потому что ты ничего не видишь, кроме своей работы. — Она была права. Я, честно говоря, не люблю, когда маман права. Как-то это неправильно.

— А вы не могли хоть немного держать себя в руках? Кто теперь шкаф чинить будет? — спросила я, но понимала, что некому. Никто, кроме меня. И я подумала, если мой дом, который не совсем, правда, мой, будет разрушаться на глазах, то к концу аренды я останусь должна не только за свои проблемы с любителем пиццы Серым, но и за эту ущербную хатку. Подобное развитие событий меня не устраивало совершенно.