Но снова малодушие римского командира спасло его врагов, поскольку если раньше он думал, что вся сила Марки в отряде Оттера, и считал, что их слишком мало, чтобы уделять им внимание, то теперь он резко поменял своё мнение и решил, что отряд Тиодольфа только часть того войска, которую послали готы для поддержки своих родичей, и ему казалось, что их на самом деле слишком много, чтобы продолжать сражение.

А теперь ещё наступала ночь, и места были незнакомы римлянам, ведь они не могли до конца доверять готским предателям, водившим их. Кроме того, поблизости был лес, а что в нём – неизвестно. К тому же скажем, что на них напал ужас какого-то неизвестного рока. Лесные поселения были так же ненавистны и страшны им, как дороги́ готам, боги которых, казалось, ждали падения римлян, и оно было неминуемо, даже если бы южане перебили всех жителей Марки.

И вот римляне отогнали готов на ту возвышенность над бродом, которую, конечно, нельзя назвать ни укреплением, ни горой, ни даже холмом, но всё же римляне остановили атаку и, издав победный клич, отступили, подбирая своих убитых и раненых и убивая раненых жителей Марки. Взяли они и нескольких пленных, но совсем немного, ведь в тот день на лугу Вольфингов воин сражался с воином не на жизнь, а на смерть.

Хотя римляне ушли, готам было нелегко. Их разбили, и если бы они пришли в чужую землю и могли в любой момент покинуть её, то это было бы не так страшно, но они находились на своей земле, и враг засел в их доме, и они должны были либо прогнать его оттуда, либо погибнуть. Многим казалось, что настали злые времена и боги сражаются против них. В эти минуты и Вольфинги, и другие роды вспоминали мудрую Солнце Крова и с нетерпением ждали от неё вестей.

Но по войску разнеслась только весть о том, что Тиодольф не был убит. Он медленно пришёл в себя, правда, всё ещё не был самим собой. Князь, мрачный и тихий, сидел в окружении своих воинов – совсем не похожий на того, каким он был обычно, ведь обычно он был весёлым человеком и радушным другом.

И вот посередине холма, где закрепились воины Марки, собрались в круг опытные воины и командиры, которые не были убиты или серьёзно ранены в битве. Среди них на земле сидел и Тиодольф. Половину его лица закрывала борода, и он больше походил на пленного, чем на вождя в рядах своего воинства. К тому же, ножны его были пусты, потому что когда Плуг Толпы упал на землю, он был затоптан ногами и затерялся в суматохе сражения. Тиодольф сидел, а остальные грустно смотрели на него. Там были Аринбиорн из рода Берингов, Волчья Голова и Торольф из рода Вольфингов, Хиаранди из рода Элькингов, Гейрбальд из рода Шильдингов, который служил гонцом в лесу, Рыжий Лис, видевший римское укрепление, и многие другие. Наступила ночь, и в стане разожгли костры, приговаривая, что римляне и без того знают, где их искать. Вокруг этих костров люди ели и пили то, что смогли раздобыть. Там, где собрались командиры, горел самый большой костёр, и взгляды, выражавшие просьбу о помощи или совете, были обращены к нему, ведь никто больше не мог ответить на вопрос, кто они теперь. На сердце у всех было тяжело, и ни один воин не знал, что им теперь делать. Боги вырвали победу из их рук, когда она уже казалась такой близкой.

Но вот кто-то приблизился к костру. Воины расступились, и к вождям подошёл юноша. Он спросил: «Кто может указать мне нашего князя?»

Тиодольф сидел близко к нему, но ничего не сказал. Вместо него ответил Аринбиорн: «Этот человек, сидящий здесь, наш князь. Ты можешь сказать ему, что нужно, ибо он, возможно, слышит тебя. Но сначала скажи, кто ты сам?»

Юноша ответил: «Моё имя Али, сын Серого. Я гонец от Солнца Крова и всех тех, кто сейчас укрывается в лесу».

Когда юноша произнёс имя Солнца Крова, Тиодольф вздрогнул, взглянул на него, а потом повернулся влево и спросил: «Что говорит твоя дочь?»

Никто не обратил внимания на то, что он сказал «твоя дочь». Все подумали, что он говорил «моя дочь», ведь считали, что он её приёмный отец, да и он всегда называл её так.

Али ответил: «Князь и вожди, Солнце Крова говорит так: “Я знаю, что Оттер уже убит, а с ним и многие другие. Знаю и то, что вы сами были разбиты, и римляне преследовали вас. Знаю, что нет у вас теперь других мыслей, кроме как ждать врага там, где вы сейчас, и там же храбро погибнуть. Поэтому я прошу вас исполнить мою просьбу и сделать именно так, как я скажу. Неважно, кто умрёт, а кто останется в живых, роды Марки преодолеют опасность, и жизнь продолжится и расцветёт. Сделайте следующее. Римляне не догадываются, что могут не найти вас завтра здесь или на другом берегу реки. Вы разбиты, и они нападут, обрушив на вас всю свою мощь. После этого они укрепятся по своему обычаю в землях Вольфингов, и из этого укрепления огонь, меч и цепи неволи проникнут в каждый дом Марки. Вы же теперь должны обмануть их и уйти в лес, на северо-запад от построек. Идите к тингу Средней Марки. Кто знает, может быть, завтра мы вновь нападём на этих разбойников. Это прояснится, когда мы посоветуемся с вами, находясь лицом к лицу, ибо мы, что остались дома, знаем о судьбах этих римлян больше вас. Поторопитесь, и пусть ваши ноги не порастут травой!

Что касается тебя, Тиодольф, у меня есть что сказать тебе при встрече, ибо я знаю, что сейчас ты не услышишь меня”. Так сказала Солнце Крова».

«Ты скажешь что-нибудь в ответ, князь?» – спросил Аринбиорн. Тиодольф покачал головой. Аринбиорн спросил ещё раз: «Мне ответить за тебя?» Тиодольф кивнул. Тогда Аринбиорн произнёс: «Али, сын Серого, ты сейчас вернёшься к той, что послала тебя?»

«Да, – кивнул юноша, – но только вместе с вами, потому что вы должны отправиться немедленно, а я знаю все тропинки поблизости. Ночью, сами знаете, вам потребуется хороший провожатый».

Тогда Аринбиорн встал и сказал: «Вожди и командиры, ступайте как можно быстрее и постройте своих людей в походный порядок. Скажите, чтобы они оставили все костры и уходили так тихо, как могут, поскольку сей же час, ещё до восхода луны мы отправимся к тингу Средней Марки. Именем князя!»

Когда все ушли, и Аринбиорн с Тиодольфом остались одни, князь поднял голову и медленно, с болью в голосе проговорил: «Благодарю тебя, Аринбиорн. Ты хорошо поступил, когда повёл этот народ. Меня что-то гнетёт, и я не знаю, выживу ли я или умру, но я не могу больше быть вашим командиром, ибо я уже дважды сбежал с поля боя. Теперь ты командуй мной, а я буду подчиняться. Вложи в мою руку меч, и я буду бить, пока божество не похитит его из моей руки, как сегодня похитило Плуг Толпы».

«Хорошо, – отозвался Аринбиорн. – Возможно, завтра ты встретишь это божество. Ты поднимешь на него меч и либо одолеешь его, либо отправишься к отцам гордым и отважным воином».

Так они разговаривали, и Тиодольф, казалось, поднялся в лучшем расположении духа. К этому времени всё войско было уже на ногах. Осторожно и почти бесшумно, готы мало-помалу продвигались по лугу Вольфингов, а затем через пашню к лесу и дальним постройкам. Они никого не встретили на пути, кроме внешней охраны римлян, человек двенадцать, которых сумели перебить почти бесшумно. Их тела оттащили подальше, чтобы римляне, когда пошлют сменить охрану, не нашли убитых и не догадались о том, куда пропали готы, а решили, что охрана сбежала или что их утащили боги лесного народа.